«Духовная психология» (Беннет Дж.)

Глава 1
Духовная психология
Если вы тот читатель, для которого я написал эту книгу, то вы ищите ответ на вопрос: "В чем смысл и цель моей жизни, и как мне достичь ее?".
Я не стану наивно утверждать, что моя книга даст ответ, который будет приемлемым для каждого из вас. Я могу лишь рассказать о том, что мне самому кажется верным. Итак, с моей точки зрения, наша роль заключается в поддержании энергетического равновесия в Солнечной Системе, а также в содействии ее духовной эволюции. Насколько можно судить, мы существуем для того, чтобы служить Природе, а не использовать Ее. Сознательно служа цели своего существования, мы становимся "настоящими" существами. И, напротив, отказываясь выполнять свой долг, мы остаемся некими "призраками", живущими в мире грез. Если вы согласны с такой точкой зрения, то первой нашей целью должна стать подготовка к жизни, которая предназначена нам Великой Природой.
В прошлом человека заманивали или принуждали идти этой дорогой надежда на небесную жизнь и страх вечного наказания, однако, причины и того, и другого оставались скрытыми. Так что, когда обещания и угрозы утратили свою силу, люди перестали видеть необходимость в усердии или жертвах, конечно, если речь не идет о собственном благосостоянии или благоденствии наиболее близких и любимых людей. В течение долгих веков практически все человечество вполне "довольствовалось тем образом жизни, к которому Бог счел нужным призвать нас". Теперь же все обстоит иначе. Еще в восемнадцатом веке человек переделал фразу "с нами Бог, и о мире нечего беспокоиться" на "с нами все Человечество, и нечего беспокоиться о небесах". Семьдесят лет назад, Суинберн написал свой Гимн Человеку, рефреном которого были слова: "Слава в Вышних Человеку, господину всего". Мы потеряли веру в Бога и скоро потеряем веру в человека.
В то же время, появился новый фактор спокойствия: крупные социальные и прочие организации. В своей крайней форме, это обстоятельство проявляется в социалистических государствах. Тем не менее, и среди жителей остальных стран лишь немногие сомневаются в том, что правительства, церкви, корпорации и хорошо организованные социальные общества способны гарантировать стабильность, по крайней мере, "на сегодняшний день". Наука, экономика, компьютеры и средства власти уже давно взяли на себя роль Юпитера с его молниями и разрядами грома. Именно на этих странных богов большинство людей склонно смотреть как на свою единственную опору, и любой выпад в их сторону сразу же приводит общественность в трепет. Тысячелетиями человечество искало разрешение собственных проблем в создании разного рода организаций. Человека даже принято считать некой элементарной единицей, чье существование целиком и полностью зависит от структуры общества. Сегодня эту точку зрения усердно отстаивают бихевиористы, считающие человека не более чем продуктом культуры, в которой он воспитывается. По их мнению, на момент своего рождения, человек представляет собой некое бесформенное, пластичное существо, которое затем формируется окружающим его обществом. Следует отметить, что, хотя эта точка зрения сложилась относительно недавно, ее корни уходят в древнюю уверенность во благе социального порядка. Вплоть до семнадцатого века, единственно важными организациями было принято считать Церковь и Государство, а также, в меньшей степени, гильдии купцов и ремесленников. Причем это относилось не только к христианскому миру, но и к обширным территориям Азии и Африки, на которых укрепился ислам. Кроме того, в особенности, такие взгляды были характерны для Китая, где поиск идеальной формы правления был задачей, как философов, так и правителей.
Примечательно, что священность личности и права человека были приняты как нечто само собой разумеющееся, однако, лишь в пределах установленного социального порядка. Ветхий и Новый Заветы, Коран, Бхагават-Гита и Конфуций, в своих Аналектах, говорят о Божественном происхождении Организаций и требуют уважения к ним. С начала девятнадцатого века появилось множество различных созданных человеком организаций. Одной из разновидностей стали акционерные компании, распространение и рост которых привели к появлению нынешних финансовых империй. Другую группу составляют международные организации, начиная с Международного Почтового Союза, образованного в 1856 году и вплоть до Организации Объединенных Наций и ее производных.
Лишь очень немногие люди подвергают сомнению необходимость организаций для нормального функционирования человеческого общества, тем не менее, все больше людей сомневается в том, что они могут способствовать благосостоянию. К тому же, растущее недоверие к организациям дополняется страхом перед их властью. Причем, если раньше люди боялись, в основном, их милитаристических, политических и экономических рычагов давления, то сегодня основные опасения вызывает непосредственное воздействие организаций на внутренний мир человека. В качестве примера можно назвать работы Скиннера, Beyond Freedom and Dignity (Что стоит за свободой и достоинством), и Power and Innocence (Власть и невинность). Скиннер и многие другие психологи и социологи, каких бы противоречащих друг другу взглядов они не придерживались, единодушно указывают на появление нового пугающего фактора: использования силы для лишения человека внутренней свободы. Возможно, позиции бихевиоризма значительно и пошатнулись за последние годы, но он все еще бьет во все колокола об опасности, которую многие сегодня склонны считать более серьезной, чем очевидная для всех угроза войны, загрязнение окружающей среды, истощение природных ресурсов или даже возможность всеобщего голода.
Точке зрения бихевиоризма обычно противопоставляют человеческий потенциал развития, который, якобы, должен обеспечить неограниченный рост возможностей, как отдельной человеческой личности, так и всего человечества в целом. Такие надежды, в частности, связывают с поиском новых форм психологического и религиозного опыта. Миллионы людей экспериментируют с разного рода религиями пятидесятницы и восточными духовными направлениями. Миллионы также используют наркотические и другие галлюциногенные вещества. Ни один из подобных экспериментов не увенчался убедительными результатами. Различные идеи, методы, учителя и писатели достигали пика своей популярности, удерживались иногда на несколько лет и уходили в небытие. Интересная особенность всех этих движений заключается в том, что они, как правило, достигают определенной стабильности, когда образуется центральное ядро из убежденных последователей и устанавливается растущий поток людей, ищущих духовного удовлетворения. Их количество постоянно увеличивается, создавая иллюзию роста, но рано или поздно, эти люди выходят из движения.
Сегодня общество переполнено разного рода противоречиями и конфликтами. Тем не менее, среди всего многообразия взглядов можно выделить три основных направления. Часть людей боится и всячески сопротивляется изменениям, ожидая от прогресса лишь увеличения уже достигнутого и как можно большей стабильности в этом смысле. Другие с радостью ждут изменений, но видят их только во внешних достижениях. Их надежды связаны с новым миром, созданным совместными усилиями науки и техники, а также благодаря возможностям различных организаций. Таких взглядов придерживаются многие, от бихевиористов до любителей фантастики. Большинство из них с удовольствием спели бы Гимн Человеку вместе со Суинберном. Приверженцы третьей точки зрения основывают свои рассуждения на потенциале человека. В то же время среди членов этой группы существует весьма много разногласий и противоречащих друг другу трактовок, и все, что мы можем сказать – это то, что их основой является поиск решения возникающих проблем в самом человеке, а не в созданных им организациях. В пределах этой группы существует два основных течения. Одно из них можно назвать трансформизмом. Впервые термин был предложен Успенским в 1938 году для описания собственного учения. Настоящая книга практически полностью посвящена трансформизму и здесь я приведу лишь основной его тезис: человек, каким мы его знаем, является несовершенным существом с неограниченным потенциалом развития и трансформации. Судьба человека полностью определяется его способностью к самосовершенствованию. Что же касается второго течения, то для него характерно более негативное представление о человеке. Он – ничто, обретающее форму благодаря обычному ходу жизни. В настоящее время это течение представлено Экзистенциализмом. В соответствии с ним, существуют только "условия человеческой жизни", которые складываются из того, что происходит с нами, а то, с чем мы приходим в этот мир, не имеет значения. В связи с этим, для экзистенциалиста слово "сущность" не имеет значения. Не существует ни человеческой природы, ни человеческих инстинктов: человек представляет собой то, что сам из себя создал. Сартр, апостол экзистенциализма, писал: "человек, прежде всего, существует, находит себя, странствует по миру и лишь затем становится собой … поначалу, он никто. И он долго будет ничем, пока не станет тем, кого сам из себя сделает". Такая позиция довольно часто приводит к пессимизму, что и произошло в случае Сартра и многих разделявших его взгляды людей. Этот пессимизм весьма характерен для нынешнего времени, хотя еще относительно недавно он не разделялся людьми, с воодушевлением смотревшими на достижения человека, игнорируя пустоту его внутреннего мира.
До шестидесятых годов нашего века в обществе преобладал оптимизм относительно будущего человеческой расы. Приверженцы каждой из трех основных точек зрения на развитие человечества были полностью уверены в том, что их образ жизни окажется единственным успешным и, наконец, возобладает. Однако за последние несколько лет произошли весьма драматичные изменения. Только профессиональные оптимисты сегодня могут утверждать, что отчетливо видят дальнейший ход событий. Ни политическая, ни экономическая, ни даже финансовая структура современного мира не внушают спокойствия. Раньше всегда был под рукой какой-нибудь враг, на которого можно было все свалить. Сегодня же, мы видим всеобщее бессилие и обеспокоенность в отношении будущего. Никто до конца не уверен в окончании войн и революций. Вопреки ожиданиям, за социальной реформой не последовало социальное благоденствие. Социальная инженерия выросла на ровном месте, подобно мыльному пузырю, и ее крах стал одним из наиболее живописных событий последнего десятилетия. Наука о поведении, изучение человеческих сообществ, программированное обучение, компьютеризированное благосостояние, социальное посредничество – все эти многообещающие линии развития оказались, в сущности, тупиковыми. Подрастающее поколение мечется от наркотиков к политическому протесту, от политики к популярной музыке, а от нее – к духовному поиску. Ничего не получается, и никто не знает почему. Странно, что это происходит именно в тот век, который гордится своим прагматичным реализмом, и когда достижения в области науки и техники, казалось бы, подтверждают способность человека добиться всего, чего бы он ни пожелал.
Безусловно, эта проблема гораздо глубже и серьезнее, чем принято считать. За последнюю тысячу лет, внешний образ существования человека изменился до неузнаваемости, в то время как его внутренняя природа осталось столь же загадочной и непостижимой. Пока мы на Западе пытались достичь власти над материальным миром, жители Востока с усердием проникали в глубины человеческого существа. В результате, они знают гораздо больше о человеке и его природе, чем мы, и в этом смысле нас вполне можно назвать "отсталой частью света". Мы стараемся настичь упущенное, заимствуя психологические методики Востока, также как они заимствуют у нас технологические разработки. При этом мы совершаем глубочайшую ошибку, пытаясь использовать техники, о сути, или "ноу-хау", которых мы не имеем ни малейшего представления. Мы даже приступаем к своего рода инженерии человечества, совершенно не понимая человека.
Каким-то образом, мы всегда упускаем из внимания большую часть спектра человеческих возможностей. Человека нередко сравнивают с айсбергом, только одна восьмая часть которого видна над водой. Даже те, кто верит в совершенствование человека, как правило, занимают в этом смысле наивную поверхностную позицию. Следует отметить, в связи с этим, что "невидимый человек" является не только источником громадного потенциала, но также постоянно и совершенно непредсказуемо воздействует на "видимого человека". Таким образом, если мы используем слово "духовный", подразумевая ту часть природы человека, которая недоступна для обычного наблюдения и анализа, то под "Духовной Психологией" мы должны понимать изучение человека в целом, включая человека потенциального и человека актуального. С этой точки зрения, можно сказать, что инженерия человечества на западе потерпела крах, поскольку игнорировала духовную сторону человека.
Однако все это не объясняет провала многочисленных "духовных" движений современности. В настоящей книге я попытался ответить на этот вопрос, а также предложить путь, соответствующий потребностям нашего времени. В основу книги легли результаты более чем пятидесяти лет поисков и экспериментов, которые я начал осуществлять с тех пор, как впервые ощутил, что могу существовать вне собственного тела. Это произошло, когда я чуть было не погиб на Западном Фронте 21 марта 1918 года. В тот момент я раз и навсегда понял, что в человеке есть нечто кроме ума и тела, что-то не подверженное ограничениям пространства и времени. С тех пор я шел по этому следу через множество стран, и в моих поисках мне помогало очень много учителей и мудрых людей. Надо сказать, я был очень везучим человеком, с точки зрения духовного окружения. Кроме того, я убедился на собственном опыте, что духовный мир не является привилегией какой-либо одной религии или учения. Даже среди таких мрачных сектантов, как друзы, езиды и ал-и-хакк я встречал высоко-духовных людей. То же самое относится и ко многим возникшим недавно движениям, таким как, например, субуд. Наконец, самое значительное влияние на мою жизнь оказал Георгий Гурджиев, и львиная доля духовной психологии, о которой пойдет речь в этой книге, была основана именно на его учении.
С моей точки зрения, важно с самого начала определить различия между психическими опытами и духовным развитием. Наше состояние сознания обычно флуктуирует между сном и бодрствованием. Лишь очень редко мы переживаем моменты, или даже периоды, особого, расширенного состояния сознания, когда воспринимаем себя и весь мир в совершенно непривычным ракурсе. Эти редкие состояния, как правило, оказывают на человека неизгладимое впечатление и подают надежду прорвать тесный кокон нашей повседневной жизни. Характерно, что такие состояния обычно непредсказуемы и сопутствуют тяжелым стрессам и болезням. Кроме того, они могут быть вызваны наркотиками и другими искусственными средствами, а также использованием определенными практик, таких как пост, медитация и долгосрочный отказ от сна. Следует, опять же, отметить, что в опыте такого состояния могут принимать участие одновременно много людей, конечно, если их внимание сосредоточено на "ином мире", как, например, на встречах возрожденцев. Все эти изменения сознания могут быть приписаны различным реакциям нервной системы и изменениям химического состава крови. Сами по себе, они не имеют никакого духовного значения. Впрочем, это не означает, что подобные состояния сознания не могут возникать благодаря исключительно духовным обстоятельствам. Их вполне можно сравнить с симптомами, которые могут быть обусловлены самыми разнообразными заболеваниями. В то же время, подлинно духовное развитие человека происходит вне его сознания. Оно "сверхментально", по словам великого индийского борца за национальное освобождение и йога, Шри Ауробиндо Гоша. Космическое сознание занимало умы мыслителей запада с тех пор, как Буке опубликовал свою бессмертную, хотя и наивную работу. "Понимание Бога" является еще одной заманчивой фразой, которую не стоит бросать на ветер. Безусловно, существуют состояния, свидетельствующие о духовном прогрессе, однако, они ни в коей мере не являются целью наших усилий. Мы совершаем серьезную ошибку, ставя знак равенства между понятиями "состояние" и "стадия", в суфийской терминологии – хал и макам. Так, мы можем входить в высочайшие состояния сознания и, тем не менее, оставаться такими же, какими мы были до того. То, что различные состояния сознания ошибочно принимались за трансформацию бытия, повлекло за собой серьезные последствия. Например, распространено мнение, что, поскольку высшие состояния сознания как раз и являются целью наших поисков, то о значительности того или иного движения следует судить именно по возможности пробуждения этих состояний в своих последователях. Другим следствием стало предположение о том, что цель достижения высших состояний сознания оправдывает любые средства, в том числе, использование психоделических наркотиков. Все эти идеи свидетельствуют о нашем полнейшем невежестве в сфере духовной жизни. Духовность, прежде всего, связана с понятиями воли и бытия. Она отнюдь не сводится к открытию "Дверей Восприятия", как предполагал Олдос Хаксли и многие другие. Жизнь Хаксли сложилась весьма трагично. Мы впервые встретились с ним в 1933 году, когда он регулярно посещал беседы Успенского в Лондоне. В последний раз я видел Хаксли незадолго до его смерти, когда он потерял жену, зрение, дом, библиотеку и, что ужаснее всего, надежду на понимание смысла жизни. Олдос довольно далеко продвинулся в понимании проблемы человека. Опубликовав свою книгу Brave New World (Новый Мир), он впервые заявил о том, что "опыт", сам по себе, может завести в тупик. В книге Island (Остров) он показал, что жизнь может предложить нечто большее, чем просто мимолетные видения мира Истинной Философии. Тем не менее, Хаксли не смог принести жертву, которую должен был принести ради того, чтобы стать гражданином этого мира. В этом состоит основная трудность интеллектуально одаренных людей. Им очень сложно буквально принимать концепцию "сверхментального". Они будут обращаться к сложнейшим доктринам, вроде монизма веданты, как, например, в случае Хаксли, но не откажутся от веры в то, что истина доступнее для интеллектуально высокоодаренного человека, чем для человека простого умом. Интеллектуалу исключительно сложно постичь глубокий смысл высказывания Христа: "… славлю Тебя, Отче, Господин неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных, и открыл то младенцам." "Младенец" способен различать "бытие", в то время как разумного привлекает знание!
Цель настоящего поиска человека заключается в устойчивом, субстанциальном бытии. Мы являемся всего лишь призрачными, бесплотными духами, которые способны стать реальными существами. В течение всей истории человечества лишь очень немногие люди обладали достаточной твердостью в стремлении достичь цели, а также достаточной чувствительностью, для того чтобы решить эту задачу. Таких людей можно по праву назвать духовными гигантами. Тем не менее, люди, чей духовный потенциал не столь высок, также могут стать реальными существами. Для этого они должны ощущать сильную потребность, а также самостоятельно или с посторонней помощью обнаружить способ достижения своей цели.
До сих пор, все наши рассуждения практически не отклонялись от ортодоксального русла. Все религии и все духовные течения утверждают, что человек может быть трансформирован, и, что его трансформация зависит от его собственной веры и предпочтений. На этом, как правило, разговор заканчивается. Аргументы, приводившиеся ранее в пользу необходимости и возможности трансформации, сегодня совершенно неприемлемы. Индуистская и буддийская доктрины освобождения от ужаса существования звучат весьма неубедительно для тех людей, которые цепляются за существование, поскольку не могут вообразить что-либо помимо него. В то же время, христианско-мусульманская доктрина воскресения с последующим вечным блаженством или вечным страданием также потеряла свою убедительность. Так, хотя мы и смеемся над советской пропагандой, заверяющей крестьян в том, что космонавты не нашли Бога, поднявшись на небо, наше мышление, практически полностью определяется концепциями времени и пространства. Мы считаем, что нирвана, небо, и вообще любая разновидность реального существования должна находиться "где-то". При этом не следует возлагать ложных надежд на псевдонауку, которая, ссылаясь на взаимопревращение материи и энергии, рассматривает "духовную энергию" в качестве единственного субстрата существования. Тем не менее, мы, все же, можем опереться на современную науку. Сегодня она позволяет нам отказаться от прежних представлений о пространстве и времени как вместилища, исключительно "в пределах" которого должно существовать все существующее.
Мысль о том, что мы должны выйти за пределы пространства и времени, для того чтобы понять хоть что-нибудь, включая физический мир, пришла ко мне более пятидесяти лет назад. Вскоре после этого я впервые встретился с Гурджиевым в Константинополе. К этому времени я был уже готов понять, что дремотное существование в пространстве и времени представляет собой всего лишь отблеск того, во что может трансформироваться наше бытие. Таким образом, для меня не составило большого труда перейти от математической физики к космологии Гурджиева. Во время нашей первой беседы с ним, во дворце принца Сабахеддина в Куру Хешме на берегах Босфора, я поделился с ним своим заключением о том, что вечность не менее реальна, чем пространство и время. Его фраза полностью изменила ход моей жизни: "Что толку знать то, чем не можешь быть? Безусловно, есть высшие измерения, но это не имеет для нас никакого значения, пока мы не сможем жить в них." Естественно, я спросил у него, что нужно было сделать для этого. Его ответ раскрыл передо мной идею трансформации бытия. Я ясно понял, что, хотя и могу бесконечно расширять свои знания о мире, я останусь тем же человеком, если не изменюсь сам. Я достаточно хорошо знал себя, и мысль о бесполезности "знания без бытия" не показалась мне странной.
Таким было начало моего долгого поиска реальности. Я путешествовал из страны в страну, учился у разных учителей. Поиск приводил меня к различным движениям, группам и сообществам, каждое из которых научило меня чему-нибудь. И все же, сквозь все мои странствия меня путеводной звездой вела "система", или учение, Гурджиева. Именно он дал мне основную часть того, что я сегодня считаю важным для понимания "смысла нашей жизни".
Сам Гурджиев начал свои поиски в возрасте одиннадцати лет и много странствовал по Африке, Европе и Азии. Он обнаружил школы мудрости в Туркестане и на Тибете, и в некоторых случаях ему доводилось проводить в таких школах довольно долгое время, для того чтобы ассимилировать учение. Я постарался изучить поиски Гурджиева с самого их начала и уверен в том, что он принес на Запад все необходимое для создания нового мира.
В течение двадцати лет я учился вместе с Гурджиевым и Успенским, а затем, еще двадцать лет экспериментировал с многочисленными и небольшими группами в Кумб Спрингс, недалеко от Лондона. Один из этих экспериментов лег в основу настоящей книги. Кумб Спрингс был для меня домом в период с 1944 по 1966 год. Впрочем, в 1948 и 1949 годах я проводил все свое свободное время с Гурджиевым в Париже и Нью-Йорке. Тогда же, он назначил меня "представителем в Англии" и возложил на меня множество разнообразных миссий. Тем не менее, хотя основной частью моей собственной духовной психологии я обязан Гурджиеву, по моему мнению, у каждого человека должно сложиться свое собственное представление о "Человеке, Мире и Боге". Такое представление, подобно мозаике, складывается из фрагментов, которые приходят из разных источников, объединяются в нашем поиске и скрепляются нашим собственным духовным опытом. Даже если нам не удается создать свою уникальную картину мира, та картина, которую мы в итоге принимаем, должна стать нашей собственной, прошедшей через наш личный опыт и выверенной нашей жизнью.
Жить духовной жизнью гораздо сложнее, чем материальной, поскольку она протекает в сфере, девять десятых которой находятся за пределами нашего обычного опыта. Именно поэтому, духовным людям настолько необходима любая доступная помощь. При этом в наше время, исключительно трудно найти духовного руководителя, который бы понимал потребности современного человека и его нелегкую ситуацию.
Так, в описании своей жизни, Св. Тереза, кармелит-реформатор и великий мистик, неоднократно говорит о том, что "эти руководители, ничего не знающие о духовной жизни, растрачивают свою душу и тело, оказывая сопротивление прогрессу". Кроме того, она утверждает, что "идущие путем молитвы больше других нуждаются в руководстве, и чем выше их духовность, тем острее эта нужда".
Эти слова одной из наиболее духовных святых часто наводили меня на раздумье о том, где сегодня следует искать духовное руководство. Безусловно, были великие наставники, такие как Св. Иоанн Крестовый, которые оставили после себя вдохновенные предписания для живущих духовной жизнью. Однако их книги предназначены для монахов и отшельников, чей путь значительно отличается от пути обыкновенных жителей мира. В то же время, всегда есть достаточно много людей, жизнь которых во многом определяется духовными влияниями. Именно они, как говорила Св. Тереза, более, чем кто-либо еще, нуждаются в духовном руководстве. Сегодня издается большое количество разного рода обрядовой литературы, но обрядовость совершено не обязательно подразумевает духовность. Кроме того, написано много книг по психологии религиозного опыта; и, тем не менее, лишь очень немногие из них говорят о проблемах, встающих перед людьми, которые, по самой своей природе, стремятся найти Реальность, скрывающуюся за внешними формами. Такие люди, даже в своей обычной жизни не удовлетворяются одними лишь успешными действиями: им нужно знать наверняка, что их деятельность определяется ценностями, значение которых не меняется в зависимости от успеха или поражения.
Именно таких людей я называю "духовными". Они могут принадлежать к той или иной религии или пытаться найти то, что они ищут без ее помощи. Вообще, не следует ставить знак равенства между духовностью и религиозностью. Так, человек, ищущий в искусстве то качество, которого нет в окружающем его мире, является духовным человеком, даже если отрицает религию. В то же время, религиозный человек, старающийся как можно лучше исполнять то, чему его научили, может значительно отличаться в лучшую сторону от окружающих, но при этом не быть духовным человеком, в полном смысле этого слова.
Прежде, чем мы пойдем дальше, нелишне будет сказать несколько слов о понятии "Духовность". В конечном счете, определить, что же это такое, не представляется возможным, поскольку по самой своей природе духовность нельзя свести к знанию или какой-либо словесной формулировке. Лучше всего будет сказать, что дух является эссенциальным качеством всего, что существует. В определенном смысле, духовность можно назвать "идеалом", стоящим за актуализацией. Однако термин "эссенциальный" больше подходит с точки зрения противоположности "экзистенциальному", то есть познаваемому и измеримому элементу нашего опыта. То же самое можно сказать и другими словами, проводя различие между духом и материей. Мы совершаем много ошибок, рассуждая о материи, поскольку привыкли считать ее строительным материалом, из которого "построено все в этом мире. Не следует, впрочем, обманывать себя, полагая, что мы "знаем" материю, хотя мы и знаем очень много "о материи". Еще сто лет назад люди понимали материю совершенно иначе, чем мы понимаем ее сегодня. В девятнадцатом веке, под материей подразумевали комбинации различных химических элементов, и ученые считали, что знали практически все по этому поводу. Сегодня же, большинство людей понимает под материей энергию, хотя для ученых, в особенности, физиков, вопрос о материи представляет собой большую загадку. Сам смысл слов "материя" и "энергия" сильно изменился за последние тридцать – сорок лет.
Таким образом, мы можем утешить себя тем, что понятие "материя" определить не намного легче, чем "дух". В недалеком прошлом физики пришли к выводу, что материальность относительна, и вполне вероятно, что многие свойства, считавшиеся ранее "духовными", как, например, ощущение, мысль и даже сознание представляют собой всего лишь различные формы или степени агрегации материи.
Может сложиться впечатление, что я приписал практически весь наш опыт материальному миру, совершенно не оставив места для духа. Это далеко не так. Нематериальный мир ничуть не уступает по богатству своего содержания материальному миру. Он представляет собой сферу качества и ценности. У ценностей есть свои собственные отличительные черты. Так, красота отличается от доброты, элегантность от экономичности, а истина от правильности. Подобно этому, каждая ценность отличается от остальных. Таким образом, существует бесконечное количество сочетаний первичных и производных ценностей, которые, в целом, образуют то, что я называю "Сферой Ценностей".
Содержимое Сферы Ценностей составляет "дух", и, таким образом, он является тотальностью всех форм ценности, то есть, всех возможных качеств.
По моему мнению, духовность относительна в той же мере, в какой относительна и материальность. Пение птиц весной, мимолетная красота осеннего заката, милосердный поступок, картина, в которой мы признаем подлинную работу искусства, любая повседневная работа, сделанная добросовестно, "трепетание души у самых ворот Рая" – все это несет в себе определенные духовные качества. Безусловно, все эти качества отличаются друг от друга, и, в том числе, по степени духовности.
Можно, правда, возразить, что все явления, которые я перечислил, являются всего лишь свойствами материи. С этой точки зрения, и картина великого художника, и безобразные каракули представляют собой лишь различные комбинации краски и холста. Различия обнаруживаются только в нашем отношении к ним, а мысли и чувства, как уже было сказано, по-видимому, являются просто особыми состояниями материи. Таким образом, все в итоге сводится к материализму.
Такое впечатление складывается, если мы размышляем об этих вещах исключительно с позиции "знания". Тем не менее, свет не сошелся клином на знании. Мы не можем "знать", какая из картин является подлинной работой искусства: мы можем "судить" о ее качестве, благодаря чему-то имеющемуся в нас, но отличающемуся от знания. Мы знаем о материи, но можем лишь судить о духовных качествах.
Если это, пока еще, не вполне очевидно, давайте, по крайней мере, согласимся с тем, что мы различаем качества, видя их. Помимо этого, я прошу вас согласиться хотя бы с мыслью о независимой реальности качеств. Они реальны, даже если не привязаны к конкретным материальным формам. Например, "добро" как качество реально и было бы реальным, даже если бы на земле не существовало ни одного доброго человека. Конечно, вы можете считать это полнейшим абсурдом, я прошу лишь согласится с тем, что реальность духовных качеств отличается от реальности материи. Кроме того, я хотел бы обратить ваше внимание на относительность духовных качеств, в том смысле, что можно выделить "высшие" и "низшие" духовные качества.
Нам остается лишь указать еще на одно обстоятельство, прежде чем мы сможем продолжить наши рассуждения. Все духовные качества образуют мир или обособленные миры, которые мы будем называть просто "духом".
Вы, возможно, хотите спросить меня, причем здесь Св. Тереза и "духовная жизнь". Вы бы легко поняли это, если бы изучили ее жизнеописание и другие книги. Под духовной жизнью она подразумевает стремление к совершенствованию того качества, которое превращает долг во "внутреннее делание". Впрочем, этот поиск не носит обязательный характер. Мы вполне можем исполнять свои обязанности без особенных усилий, которые требуются, если мы хотим не просто выполнять указания и соответствовать обычным требованиям. Я имею в виду нечто другое. Предположим, вы говорите своему другу о духовности, а он вам отвечает: "У меня нет времени на эту ерунду. Я стараюсь добросовестно исполнять обязанности отца и быть хорошим гражданином. Я хожу в церковь, поскольку считаю это правильным, причем хожу в той мере, в какой это разумно для современного человека. Кроме того, я следую заповедям. Если бы я попытался делать что-либо еще, мне пришлось бы забросить мои явные обязанности, на исполнение которых, я сегодня трачу все мое время и силы". В этом случае, вы не смогли бы сказать своему другу, что он ошибается, и что существуют более важные цели. Это было бы несправедливо, а для него, может быть, даже и неверно. В то же время, для вас лично, все может обстоять иначе. Вы можете очень остро ощущать свои внутренние проблемы, о которых он даже и не подозревает. Эти проблемы, если, конечно, речь идет о настоящих проблемах, относятся к духовной сфере. Именно они волновали Св. Терезу, пока она, наконец, ни нашла способ решить их.
Дело в том, что люди, которые пытаются найти решение этих проблем "качества ради качества", остро нуждаются в руководстве. Им не достаточно знать, "что" они должны делать. Они стараются узнать ответ на вопрос, "как" им следует делать это. В связи с этим, обычная психология для них не подходит. Впрочем, к этой теме я вернусь позже. Другими словами, я хочу сказать, что под "духовной психологией" подразумеваю изучение человека с точки зрения "реальности" духа и духовной жизни. Изучая людей, которых волнуют духовные вопросы, можно подумать, что с ними что-то не так и, что им требуется "лечение". Изучение таких людей с позиции религии можно назвать "пастырской психологией". Позже, вы поймете, почему я считаю пастырскую и духовную психологию двумя различными подходами к проблемам человечества. Эрик Фромм, с которым я познакомился в Мехико пятнадцать лет назад, обратил мое внимание на различия между болезнью души и болезнью мира. Одна из них связана с надеждой на будущее индивидуума, а другая – с надеждой на исправление недостатков мира. Существует психология приспособления и психология совершенствования. Подлинная духовная психология подразумевает провиденциальное решение личных, социальных и космических проблем.
Необходимость в духовной психологии появилась в тот момент, когда многие исследователи человеческой психики перешли от изучения человека к изучению поведения животных как лучшему способу узнать человека. Так, этология, одна из наиболее молодых научных дисциплин, за десятилетие полностью изменила наше представление о жизни животных. Мы уже не можем сказать, что понятия "жестокость", "животный" и "животные инстинкты" отличают животных от человека. Потрясающие исследования таких людей, как Фарлей Моват и Мюрик показали, что жизнь стаи волков, в определенном смысле, гораздо более упорядочена и "человечна", чем жизнь человеческих сообществ. Тинберген и Вольфганг Кохлер показали, насколько мышление приматов отличается от того, что было принято считать раньше. Многие этологи, в особенности, Конрад Лоренц подчеркивали животное происхождение человеческой агрессивности и других характеристик человека и его сообществ. В то же время, совершенно справедливо заостряя свое внимание на животных составляющих человеческой природы, этологи игнорировали ее духовный аспект, который отличает нас от животных. Это, впрочем, не означает, что мы должны повторять слова Канта: "Человек является конечной точкой. Мы можем спросить, для чего существуют животные, но вопрос о причине существования человека не имеет смысла" (Гурджиев, в лекциях по Этике развивал полностью противоположную точку зрения, утверждая, что есть всего лишь один важный вопрос: "Почему я существую?".) Если этот вопрос действительно справедлив, то ответ на него, безусловно, следует искать вне самого человека, а именно, в духовной сфере. Она "вне", поскольку недостижима для наших ощущений, а также обычных способов исследования и анализа. Парадокс человека состоит в том, что, обладая духовной природой, он не знает и не может знать ее. Духовная психология представляет собой описание человека, в полной мере отражающее его духовную природу, и, в то же время, не приуменьшающее значение его животной природы. Она изучает человека как целое, частично познаваемое, а частично не познаваемое при помощи обычных процессов наблюдения и анализа.
Возможно, вы хотели бы спросить меня, считаю ли я себя достаточно компетентным для написания "духовной психологии". Боже упаси! Дело в том, что вряд ли причиной отказа от работы над этой книгой мог бы стать недостаток опыта. Напротив, я видел настолько много, что стал принимать свое невежество в этой сфере как нечто само собой разумеющееся. Я посвятил практически всю свою жизнь поиску ответов на различные духовные вопросы и начал интересоваться ими, по крайней мере, шестьдесят лет назад. Прошло уже почти полвека, с тех пор, как я начал работать над духовными вопросами с группами исследователей, и я не прекращаю эту работу и по сей день. За это время я познакомился с тысячами людей, которые действительно занимались духовным поиском или думали, что занимались им. Многие из них рассказывали мне о своих проблемах. Все это убедило меня в одном: тайна человека остается тайной. Можно помочь другому человеку, используя собственный опыт или просто делая добро, но тайна остается тайной. С годами, я постепенно пришел к ряду заключений, которые, в большинстве своем, являются результатами изучения системы Гурджиева. Я пришел к выводу, что существует вполне конкретная структура, которая объединяет духовную и материальную природы человека, не нарушая относительности материи и духа. Материя может находиться в более грубом или в более тонком состоянии агрегации. При этом наиболее грубые ее формы включают в себя видимую материю, а тонкие – ощущения, мысли и сознание. Помимо этого, относительность духа также подразумевает иерархию ценностей. Если бы духовный мир не был разделен на "уровни", то не к чему было бы стремиться; успех и неудачи духовной жизни не имели бы смысла. Насколько я могу судить, такая концепция двойной относительности ранее не выдвигалась применительно к данной сфере, и она значительно помогла мне в решении собственных проблем и помощи другим людям. Кроме того, я понял, что если психология не считает "волю" реальностью, полностью отличающейся от реальности материи и духа, о которой нельзя говорить тем же языком, то такая психология может увести очень далеко от настоящего положения вещей. Именно в силу того, что я нашел для себя духовную опору в этих идеях, я решил попытаться написать "духовную психологию".
Прежде чем перейти к следующей теме, я хотел бы провести четкую границу между психологией и теологией. Теология изучает сферу сверхъестественного. Любая психология, духовная или не духовная, занимается естественными явлениями. Дух и материя в равной степени естественны, то есть, не являются Богом, хотя мы можем считать их творениями Бога. Под сверхъестественным действием я подразумеваю непосредственное вмешательство Бога в Творение, причем ни одно тварное существо не способно понять его сути. Оно отличается, как от "духовного", так и от "материального" действия. Сверхъестественное действие может совершаться в природе и благодаря условиям природы, но отличается от естественных процессов своей таинственностью и необъяснимостью с позиции законов природы и качеств духа. В связи с этим, если, обсуждая духовную психологию, мы столкнемся со сверхъестественным действием, я постараюсь явным образом показать, что оно не вписывается в рамки никакой психологии. Дело в том, что, если сверхъестественное действие исходит непосредственно от Бога, то только Бог знает, в чем оно заключается, а мы можем узнать о нем лишь, если Бог нам это откроет. Другими словами, все, что связанно со сверхъестественным, может быть познано только в результате Откровения. Таким образом, поскольку я не претендую ни на какое Откровение, в этой книге будут обсуждаться исключительно естественные вопросы, кроме тех случаев, когда я сочту возможным обратиться к источникам, основывающимся на откровении.
Если структура моей духовной психологии практически полностью заимствована у Гурджиева, то значительную часть ее содержания я почерпнул из других источников. С 1924 года я придавал огромное значение буддийской психологии, описанной в Пали Питаках. Я изучал эту работу с Рис Дэйвис, которая вместе со своим мужем открыла эти древние тексты для англо-говорящего мира. Основным текстом является Самана Фала Суттана – потрясающий рассказ о плодах жизни Шрамана. Впервые изучив его в оригинале, я был убежден в том, что этот текст представляет собой объективное описание духовного развития посредством дисциплины и медитации. Четыре джаны, или высшие состояния сознания, стали неотъемлемой частью моего собственного понимания духовного пути. Я также изучил санскрит, для того чтобы проникнуться духом Вед и Упанишад, включая Бхагават Гиту. Много лет спустя, мне довелось общаться с величайшим йогом, Шивапури Баба, которому было сто тридцать пять лет, когда я впервые его увидел. Его три дисциплины тела, ума и духа составляют суть практической психологии Упанишад, и я использовал их для того чтобы восполнить некоторые недостающие связи системы Гурджиева.
Тем не менее, я почерпнул гораздо больше из ислама, чем из веданты или буддизма. Я прожил много лет в мусульманских странах и познакомился со многими суфиями, или дервишами. В конце концов, я пришел к выводу, что суфизм был основным источником учения Гурджиева, и, что он сегодня весьма активен и может дать миру многое из того, что ему на данный момент необходимо. Основной части своих знаний о суфизме я обязан неортодоксальному суфию, Хасану Сусуду, потомку великого Коневи, который был сподвижником Джеллалуддина Руми. Хасан Сусуд впервые поведал мне о Хваджагане, удивительной суфийской школе, существовавшей в Средней Азии с одиннадцатого по шестнадцатый век нашей эры. Ее наследником сегодня является наиболее известный из всех суфийских орденов, Накшбандийа, основанный в четырнадцатом веке Бахаэддином из Бухары. Сам Хасан придерживался доктрины Абсолютного Освобождения, что роднило его скорее с буддизмом, чем с ортодоксальным мистическим суфизмом таких учителей, как Ибн аль-Араби и Джеллалуддин Руми. У Хасана я научился практическим упражнениям, включая контроль над дыханием и пост, которые превосходили все, что я получил в этом плане от Гурджиева.
Кроме того, мне довелось общаться с Саидом Идрис Шахом, влияние которого на Западный мир как писателя и практического психолога уже сегодня можно отчетливо проследить. Шах настолько известен по своим собственным книгам, что мне остается лишь подчеркнуть значительность его вклада в понимание опасности для будущего человечества, которую таит в себе "человеческая инженерия".
С 1957 по 1961 год я был вовлечен в субуд. Название этого духовного направления взято из Санскрита: субуд – это сокращение от Сусила Будхи Дхарма, что означает "хорошая духовная дисциплина". Тем не менее, субуд, по своей сути, является производным суфизма. Его основатель, Бапак Мухаммед Субух, приехал в Англию в 1957 году, по приглашению небольшой группы учеников Гурджиева. Они очень заинтересовались тем, что слышали об учении Бапака, которое было весьма похожим на систему Гурджиева.
Для всех практических целей субуд предлагает одну технику – "латихан". Это духовное упражнение, с той точки зрения, что оно исходит и направляется силой или влиянием, которые не могут быть выражены языком материи. Его невозможно "знать", как мы знаем, по крайней мере, теоретически, трансформации энергии.
Латихан состоит из двух частей: открытия, или контакта, и регулярной практики. Контакт всегда и в любом случае осуществляется посредством простого акта "просьбы и принятия". Каждый, кто желает получить контакт, может получить его по прошествии трехмесячного испытательного срока, если нет определенных противопоказаний, таких как умственные нарушения. Контакт передается человеком, который уже получил его, и, таким образом, происходит некая передача влияния. Для практики латихана не требуется каких-либо направляющих мыслей, желаний или усилий. Это акт воли, осуществляемый одним лишь намерением. Намеренье, в свою очередь, заключается в подчинении "Дхарме", то есть, объективной истине.
В 1962 году я пришел к выводу, что латихан слишком ограничен по своему действию, чтобы претендовать на полноценный образ жизни. Подтверждение этому моему заключению я получил, наблюдая за теми, кто практиковал его с энтузиазмом и убежденностью. С течением времени, их поле зрения значительно сужалось, наряду с возрастанием привязанности. Таким образом, субуд превращался в очередной культ или, самое большее, в мусульманскую секту. Впрочем, меня интересовала не догматика, а сам метод. Как метод латихан успешно работает, хотя и очень специфичным образом, открывая канал, связывающий внешние и внутренние части самости. На это может уйти максимум один - два года. На самом же деле, я думаю, что хватило бы шести – десяти месяцев, после чего, метод перестает давать результаты и, в конце концов, начинает вредить. Я бы порекомендовал латихан, в особенности, тем, кто перегружен интеллектуальной активностью и закрыт эмоционально.
Другим направлением, за развитием которого я следил с большим интересом, была Трансцендентальная Медитация, принесенная на Запад йогом Махариши Махеши. Я впервые встретил его в 1959 году, но был тогда настолько увлечен субудом, что не решился практиковать эту медитацию. Многие из моих собственных учеников начали практиковать ее, и я видел явную пользу, в особенности для нервозных, гиперактивных и нетерпеливых людей. Они стали спокойными и гораздо лучше справлялись со своими повседневными делами, чем раньше. Кроме того, польза для здоровья была также очевидной.
В конце концов, я решил сам пройти посвящение и практиковал медитацию Махариши как часть собственной дисциплины. Эта медитация заключается в использовании мантры, которую следует молча повторять в груди, подобно тому, как русские православные монахи читают сердечную молитву. Условием посвящения является обещание не разглашать мантру. Следует отметить, что метод Трансцендентальной Медитации гораздо более мягок и контролируем, чем субуд. Он хорошо известен по всему миру, и его ценность как естественного и эффективного способа устранения психологических напряжений, а также пробуждения связующего звена с реальностью духовного мира, признается даже теми, чье вероисповедание должно было бы вызывать скепсис в отношении этого метода. Кроме того, одна из привлекательных черт Трансцендентальной Медитации заключается в том, что ее можно практиковать, как одному, так и в группах, и что для нее не требуется длительной подготовки. В силу всех этих причин, метод довольно быстро распространился.
В то же время, трансцендентальная медитация, по-видимому, также является весьма ограниченным направлением работы, поскольку не затрагивает все части человеческой природы. В частности, я не вижу признаков укрепления воли и роста понимания среди практикующих ее. Тем не менее, этот вид медитации представляет значительную ценность в условиях современного мира. Мы слишком организованы, напряжены, и нам катастрофически не хватает веры. Лишь очень немногие готовы подчинить себя жестким требованиям полной трансформации. При этом миллионы людей ощущают необходимость в духовной работе, на которую они способны. В этом смысле, Трансцендентальная Медитация является вполне подходящим видом деятельности. Первые ее результаты проявляются в физиологических изменениях. Сам Махариши называет это переустройством нервной системы. Такое определение замечательно тем, что подчеркивает эссенциальное единство человека: нервная система несет в себе глубину нашего существа. Реальность человека едина и неделима. Беседы с Махариши, к которому я питаю глубочайшее уважение, показали мне, насколько хорошо он осознает различия между естественными и духовными аспектами человеческой природы.
Если мы говорим о субуде и Трансцендентальной Медитации как о естественных действиях, имеющих своей целью подготовку к духовной работе, то как же быть с теми движениями, которые откровенно претендуют на непосредственное воздействие Самого Бога на душу человека? К их числу, прежде всего, относится религия Пятидесятницы, очень быстро распространяющаяся по всему миру. Ощутив внутреннюю обстановку этого и подобных движений на собственном опыте, а также проанализировав происходящее с другими их членами, я пришел к выводу, что здесь имеет место существенный, хотя и не преднамеренный самообман. Духовное действие рождается "вне ума", и совсем не просто понять, с какого уровня оно исходит. Чаще всего люди либо вообще не считают, что действие исходит со сверхментального уровня, либо приписывают его гораздо более высокому уровню, чем это реально может быть. Практически все духовные действия исходят от наших собственных сверхментальных структур. Только изредка, или даже случайно, духовная сила более высокого уровня воздействует на человека. Человек вообще не способен выдержать непосредственное Божественное действие.
Одно из следствий непонимания этих вещей состоит в том, что люди начинают искренне и честно возводить какого-либо учителя, движение или методику в несоответствующий статус. Такая ситуация порождает множество конфликтов. Кроме того, преувеличенные надежды сменяются неоправданным пессимизмом и даже отказом от предшествующих точек зрения. Духовные люди приобретают репутацию людей ненадежных и ушедших от реальности. Это особенно удручает в наше время, когда человечество испытывает небывалую нужду в духовном руководстве и помощи.
Все перечисленное дает нам основания изучать духовную психологию, однако, нет никакой гарантии, что наши изыскания приведут к надежным и воспроизводимым результатам. Только материальные феномены повторяются с достаточной для научных исследований регулярностью. Каждая духовная деятельность уникальна, а когда она рождается на высоком уровне, ее невозможно предсказать или повторить. Это обстоятельство должен хорошо осознавать каждый, кто берется за изучение человека. Неспособность понять это стала причиной многочисленных бесплодных "исследований" в сфере психических и духовных феноменов.
Для того чтобы понимать духовные действия, необходимо развить способности, которые бы позволяли обнаруживать и ощущать их в себе. Наблюдая такое действие изнутри, обнаруживаешь, что оно подчиняется законам, настолько же определенным, как гравитация или энтропия. В то же время, если наблюдать его снаружи, оно кажется произвольным и иррациональным. Впрочем, это не означает, что ум человека совершенно беспомощен перед духовным действием. Мы могли бы достичь значительного понимания, вооружившись адекватной схемой, и, научившись проводить эксперименты, не ожидая прийти к воспроизводимым результатам. Цель настоящей книги заключается не в том, чтобы научить читателя чему-то. Я просто постараюсь помочь вам учиться на собственном опыте, проводя собственные эксперименты.
Я в течение более чем пятидесяти лет наблюдал за работой духовных учителей во многих странах и пришел к выводу, что можно выделить несколько основных разновидностей действия.
1. Короткая встреча. В Индии это называют даршан. Люди, которые считаются святыми или мудрецами, обычно позволяют приезжим в течение нескольких минут разделять их общество, а иногда разрешают остаться на несколько часов или дней. Порой, таким образом удается добиваться потрясающих результатов. Многие люди уверяют, что их жизнь полностью изменилась после одного короткого посещения Шри Рамана Махариши из Тируванны. В моей жизни произошел полный переворот после вечера, проведенного с Гурджиевым в октябре 1920 года. Эффект может быть неожиданным результатом одного взгляда или прикосновения. Кроме того, все может решить единственный ответ на заданный вопрос. В то же время, результаты такого действия очень редко бывают по-настоящему мощными и продолжительными; большинство паломников, посетив святого или мудреца, чувствуют себя укрепленными и ободренными, но их жизнь остается прежней.
2. Организация с собственным комплексом идей и определенным количеством последователей. Действие обычно принимает форму некого ритуала, религиозного или нерелигиозного. Большие количества людей подпадают под влияние организации, которая претендует на способность передавать благодать, или, как говорят суфии, барака. Такая деятельность выходит за рамки обычного учительства или дисциплины. Она требует веры от тех, кто дает и от тех, кто принимает. Хотя и нельзя отрицать реальности этой работы, ей не хватает внутреннего потенциала для того, чтобы трансформировать людей. Мы должны сами работать над собой, а для этого, нам требуется помощь других людей. Чаще всего, подобные организации оказываются неспособными выдвинуть соответствующие требования и предоставить необходимую помощь. Это обстоятельство, в сочетании со всеобщим упадком веры, является основной причиной сегодняшней непривлекательности церквей и других религиозных организаций для тех, кто ищет руководства и помощи.
3. Эта деятельность связана со священниками, гуру, шейхами и духовными руководителями. Они обладают знаниями, которыми большинство остальных людей не обладает в силу своей лени или отсутствия возможности их получить. Учителя взаимодействуют, как с отдельными учениками, так и с группами. При этом тесный контакт между учеником и учителем устанавливается, только если учитель не обременяет себя большой группой. Чаще всего, учителя не усердствуют в своей деятельности и ученики таких групп не далеко уходят от последователей организованных религий. В определенном же смысле, в особенности, что касается благодати, они могут даже находиться в худшем положении. Внешне, "личность" учителя заменяет "барака", источник которой находится вне человека. Рано или поздно, несоответствие источника становится очевидным, и ученик остается ни с чем. Сегодня очень сложно найти учителя. Меня часто спрашивают, как распознать настоящего учителя. Прежде всего, никогда не следует принимать решение впопыхах. Если вы чувствуете, что "это тот, кого я искал; он мой учитель", подождите и проверьте правильность своих выводов. Если ваше ощущение было верным, вы не упустите своего. Кроме того, необходимо помнить, что первым признаком учителя является отсутствие корыстных побуждений. Тот, кто ищет для себя выгоды, будь то деньги или власть, не имеет права "взбираться на трон руководства". Безусловно, учитель должен обладать теоретическими и практическими знаниями, но одного этого не достаточно. Он должен настолько хорошо знать себя и быть таким смиренным, чтобы высшие энергии могли проходить через него практически без потерь. Обо всем этом можно судить по его ученикам. Настоящий учитель, не привязывая к себе учеников, позволяет энергиям действовать непосредственно на них, а сам остается в стороне. Ложный учитель старается сделать своих учеников зависимыми от себя.
4. Существует так называемый "Четвертый Путь", основная цель которого заключается в работе во благо человечества. Здесь учение вторично, и можно даже сказать, что учителей на этом пути нет. В то же время, четвертый путь очень взыскателен с точки зрения требований к вступающим на него. Их можно выразить словами: Служение, Жертва, Понимание. Это моя трактовка формулы Гурджиева: "Сознательный Труд и Намеренное Страдание". Настоящая школа четвертого пути должна поддерживать контакт с Высшим Источником для того, чтобы получать силы и руководство. Те, кто вступает на этот путь, должны быть готовы к тому, чтобы жить "в мире, но быть не от мира". От них редко требуется выглядеть непохожими на остальных людей, но они должны быть другими. Руководитель такой школы должен хорошо представлять задачи, лежащие перед ним, а также знать свою роль в духовной деятельности своего времени. Он должен обучать своих учеников таким образом, чтобы они вначале могли успешно участвовать в деятельности школы, а затем, по мере своих возможностей, начать собственную работу на четвертом пути. Насколько мне известно, впервые термин "Четвертый Путь" предложил Гурджиев, для обозначения традиции внеорганизационного служения человечеству, а также методов, связанных с ним. По словам Гурджиева, четвертый путь балансирует между концентрацией и экспансией, в зависимости от потребностей мира. История человечества обнаруживает перед нами очень медленную эволюцию, протекающую соразмерно циклам различной продолжительности. Можно проследить эпохи длиной в две – три тысячи лет, отсчет которых начался по окончании ледниковых периодов, приблизительно 10 – 12 тысяч лет назад. Для каждой такой эпохи характерна особая система ценностей, разделяемая жителями практически всех частей мира. Существуют также более продолжительные циклы в десять – двенадцать тысяч лет, каждому из которых предшествовала крупная катастрофа, уносившая жизни основной части человечества. В то же время, эти катастрофы приводили к последовательным грандиозным продвижениям эволюции человечества. Одно из таких событий произошло около двенадцати тысяч лет назад и есть много признаков того, что подобное событие произойдет также и в ближайшем будущем. Если это так, то перед нами стоит колоссальная задача подготовки к нему. В такие времена четвертый путь становится особенно активным, и возможности для личной трансформации возрастают неимоверно.
Меня всегда привлекал четвертый путь. Поначалу я понимал очень мало, кроме того, что нужно служить учителю. Более сорока лет я служил моим учителям, Гурджиеву, Успенскому, а затем опять Гурджиеву. После того, как Гурджиев умер, я служил субуду, а затем Шивапури Бабе. Позже, я встретил Идрис Шаха, и, решив, что его миссия имеет важное значение, стал служить ей. Наконец, я встретил человека, который не просил и не нуждался в посторонней помощи. Хотя это был человек, добившийся многого, он настаивал на служении мне. Его имя – Хасан Сусуд, о котором я уже говорил. Он был не просто дервишем или суфием, его путь выходил за рамки всех путей. Это путь, который ведет к Абсолютному Освобождению от всех ограничений. С его помощью я нашел свою собственную задачу и получил возможность решить ее.
Таким образом, в возрасте семидесяти четырех лет я основал школу в Шернборне, где, как раз, сейчас и пишу это предисловие. Цель моей работы не должна вызывать особых недоумений. Миру нужны подготовленные люди, способные действовать по своей собственной инициативе, а также работать сознательно и преднамеренно страдать. В связи с этим, я решил передать все, чему научился тем, кто способен принять это.
В настоящей книге описан эксперимент, проведенный в Кумб Спрингс, который очень помог мне в подготовке к Шерборну. Проверенный метод оказался вполне успешным не только для Шерборна, но и для тех людей, которые вынуждены работать самостоятельно.
Прежде чем перейти от предисловия к основной части книги, я бы хотел показать значение духовной психологии для общечеловеческой судьбы. Вопрос "Зачем существует человек?", который Кант считал бессмысленным, для нас, наоборот, становится основным вопросом. Гурджиев сформулировал его следующим образом: "В чем заключается смысл и цель жизни на Земле и, в частности, человеческой жизни?" Странно, что мы не считаем этот вопрос самым важным из всех вопросов. Если мы видим какой-нибудь неизвестный нам сложный механизм или устройство, мы непременно хотим узнать, для чего он, и что он может делать. То же самое можно сказать и вообще обо всем, что создает человек. Жизнь на Земле представляет собой прекраснейший и сложнейший механизм. Однако мы уже не считаем, что его должен был кто-то "сделать", не только потому, что ошибочность такого мнения очевидна из рассуждений Канта, а скорее в силу его необоснованности и никчемности, о чем можно сделать вывод из трудов Дарвина. По-видимому, именно в этом состоит причина, по которой от нашего внимания ускользает, что вопрос "В чем смысл всего существующего?" остается, даже если мы уже не задаем его в форме "Зачем Бог создал жизнь на Земле в целом и человека, в частности?".
Отрицая наличие смысла и цели существования жизни, мы возвращаемся на путь экзистенциализма. Утверждая, что смысл и цель нашей жизни состоит в том, чтобы выжить и наслаждаться своей жизнью, мы тем самым отделяем себя от всей остальной природы, которую мы сегодня активно уничтожаем, загрязняя окружающую среду и истощая ресурсы. Хотя мы можем и не разделять этологической точки зрения, в соответствии с которой, человек является животным в полном смысле этого слова, мы уже не можем отрицать единства природы. Жизнь на Земле представляет собой единое и неделимое целое, и если одна ее часть страдает, то страдают и все остальные.
Мы смотрим на ситуацию сквозь человеческие очки, и нас интересует исключительно выживание человека, его благоденствие и прогресс. Некоторые люди даже предполагают, что с развитием космической техники, мы однажды покинем эту запустевшую и непригодную для обитания планету и заново создадим человеческую цивилизацию в какой-нибудь другой солнечной системе. Такое безоговорочное отрицание какой-либо ответственности человека по отношению к Матери Земле, должно было бы поразить нас как неслыханное кощунство, однако, этого не происходит, поскольку реальное положение вещей ускользает от нашего понимания. Нам не приходит в голову, что не Природа существует, чтобы служить нам, а, наоборот, мы существуем, чтобы служить Природе.
Великим открытием (посланием или откровением, если хотите) Гурджиева был Закон Взаимного Поддержания. Он сформулировал его так: "Каждая форма существования поддерживается другими формами, и должна, в свою очередь, поддерживать существование других форм. Мы не можем уклониться от этого закона и поэтому наша жизнь должна служить опорой для существования какой-либо иной формы". Закон Взаимного Поддержания, безусловно, справедлив в отношении нашей солнечной системы. Так, существование жизни на Земле обеспечивается энергией солнца, а также наличием атмосферы, океанов и земной коры. Растительная форма жизни, перерабатывая углекислый газ в кислород, обеспечивает собственное существование и существование всех остальных форм жизни. Экологические исследования показали, насколько тесно взаимосвязаны и зависят друг от друга все формы жизни на Земле. Наша задача заключается в вырабатывании энергий, необходимых для сознательной эволюции жизни на Земле и в солнечной системе, включая Луну. Именно в этом состоит смысл известного высказывания "Человек существует, чтобы кормить Луну".
Довольно трудно объяснить, что это означает. Необходимо понять, что существуют Разумы более высокого уровня, чем человеческий, которые ответственны за порядок существования, а также прогресс Земли и солнечной системы. Гурджиев называет их "Святыми Личностями", в отношении которых я использую греческий термин "Демиурги", обозначающий силы, поддерживающие мир в должном порядке. Для выполнения своей работы этим силам необходимы определенные энергии, которые могут быть выработаны человеком в результате преднамеренных усилий. Все существующее производит такие энергии, но растительность и животные делают это бессознательно и автоматически. Человек отличается от них способностью к сознательным и преднамеренным действиям. Это возможно благодаря нашей духовной природе. Используя ее правильно, мы не только исполняем свой долг по отношению к Природе, но и трансформируем свое собственное бытие. Это "правильное использование" Шивапури Баба называл Швадхармой, Пак Субух – Сусила Будхи Дхарма, а Гурджиев – Бытие-парткдолг-обязанностью, подразумевая "сознательный труд и преднамеренное страдание". Это также "смерть и воскресение" в христианской традиции.
Все учения и все религии утверждают, что от человека в этой жизни требуются определенные действия, но ни одна из них до сих пор не объяснила, почему и с какой целью. Гурджиев предложил очень древний ответ на этот вопрос, восходящий, по крайней мере, к Зороастру, но, в то же время, очень актуальный, в том смысле, что затрагивает все волнующие человека сегодня вопросы. Сохранение нашей планеты является священным долгом, а наградой служит лучшее будущее наших потомков и собственное бессмертное бытие.
В настоящей книге я описал несколько первых шагов на пути к Швадхарме или Бытие-парткдолг-обязанности. Как только вы начнете понимать принципы этой работы и ощутите, как она может изменить вашу жизнь, вы почувствуете вкус к ней. Вы увидите, что требуемое от нас вполне выполнимо, и что только так можно прожить свою жизнь достойно.
Дж. Г. Беннетт
Шерборн Хаус
25 апреля, 1973