«Беседы по притчам Иисуса. Том 3» (Ошо)

Bhagwan Shree Rajneesh
Come, follow me
Talks on the sayings of Jesus
Volume 3
Rajneesh Foundation 1976
Бхагаван Шри Раджниш
Приходи, следуй за Мною
Беседы по притчам Иисуса
Том 3
Москва 1994
Перевод с английского А.Липатова
Редактор К. Кравчук
Содержание
Иисус подобен девственной природе: грубый, но живой, непокорный
Принимай себя таким, каков ты есть, и принимай всецело, безусловно
Нет никакого будущего Бога, нет никакого прошлого Бога, есть только Бог как жизнь здесь и сейчас
Самоотречение есть дверь к блаженству, к красоте, к истине, к любви, к жизни, к Богу
Никто никогда не находил Бога. Когда человек готов, Бог находит его
Человек просветленный не имеет масок, не имеет характера, не имеет правил, которым надлежит следовать
Чем больше вы любите, тем в большей степени исчезает страх. Если вы любите тотально, страх отсутствует абсолютно
Я несу величайший синтез, который возможен для вас в этом мире, — синтез любви и медитации
Иисус — это вода вечности, божественный источник. Он может утолить вашу жажду
Любовь — это аромат цветка. Ненависть — это разящий меч
Введение
«...Я опьянен Иисусом. А Иисус — это вино; он не человек, он нечто опьяняющее. И раз вы испробовали его, то больше ничто в мире никогда не будет иметь такого смысла для вас... Когда я говорю об Иисусе, вы ощущаете, что на вас веет новым ветром, — потому что я не миссионер, я не христианин, я не священнослужи­тель. Я, фактически, не имею ничего общего с Иисусом кроме того, что люблю его... Есть только один способ увидеть Иисуса, и этот способ заключается в том, чтобы видеть его таким, каков он есть, непосредственно. Не нужны никакие священные писания, чтобы интерпре­тировать его; его нужно увидеть непереведенным на другой язык, его нужно видеть непосредственно... Иисус или Будда подобны пчелам. Пчела летит и находит прекрасные цветы в долине. Она возвращается обратно; она исполняет перед своими друзьями танец экстаза, чтобы рассказать им, что она нашла прекрасную доли­ну, полную цветов. Приходите, следуйте за мной. Иисус — это просто пчела, которая нашла первоисточник жиз­ни, долину с прекрасными цветами, цветами вечности. Он пришел и танцует около вас, чтобы сказать вам: Приходи, следуй за мной».
Я выбрала случайным образом вышеприведенные отрывки из бесед, содержащихся в этом томе. Иисус приходит к нам живым, новым и потрясающим — это не тот Иисус, которого представляют нам теологи и ученые мужи. «...Об Иисусе учили с тысячи и одной кафедры...
Об Иисусе написано больше книг, чем о ком-либо другом. Во имя его построено больше церквей, чем во имя кого-либо другого... и, скажу я вам, Иисус является одним из наиболее неизвестных Учителей».
И здесь, в Индии, имеется весьма авторитетный источник. Учитель, любовно распознающий Учителя Иисуса и связывающий его с нами в этом двадцатом веке — с пониманием и глубокой проницательностью.
Если человек испытывает жажду,
пусть придет ко мне и напьется.
«Иисус является водой вечности, божественным источником. Он может утолить вашу жажду...»
Бхагаван делает, как кажется, удивительное заяв­ление: «Если человек испытывает жажду, пусть придет ко мне и напьется, потому что еще некоторое время я побуду с вами. А затем я уйду к тому, кто послал меня... Ощутите свою жажду. Если вы жаждете, то я готов стать колодцем для вас. Жажда может исчезнуть, и только тогда, когда ваша жажда исчезнет, вы в первый раз почувствуете, что есть жизнь и каков ее смысл — красоту ее, славу ее».
Мне повезло прибыть в Пуну как раз вовремя, чтобы услышать эти великолепные беседы. И поклонни­ки Иисуса, и те, кто пришел к нему в первый раз, имеют теперь прекрасную возможность с восхищением про­честь эти беседы. Итак, читайте и наслаждайтесь.
Свами Дэва Паритош
Беседа 1
Иисус подобен девственной природе: грубый, но живой, непокорный
11 декабря 1975г., Пуна
Евангелие от Матфея, глава 13
54. И, придя в Отечество свое, учил их в синагоге их, так что они изумлялись и говорили: откуда у Него такая премудрость и силы?
55. Не плотников ли он сын? не Его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон и Иуда?
56. И сестры его не все ли между нами? откуда же у него все это?
57. И они раздражались Им. Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем.
Евангелие от Матфея, глава 14
22. ...понудил Иисус учеников Своих 'войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону...
23. И... Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один.
24. А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный.
25. В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю.
26. И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали.
27. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь.
28. Петр сказал Ему в ответ: Господи! Если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде.
29. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу.
30. Но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня.
31. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился?
Я пьяница. Вы можете верить этому или нет, но я пьяница. Вы можете посмотреть мне в глаза и увидеть это -я опьянен Иисусом. А Иисус — это вино; он не человек, он нечто опьяняющее. И раз вы испробовали его, то больше ничто в мире никогда не будет иметь такого смысла для вас. Если смысл запредельного входит в вашу жизнь, то весь мир становится пустым, нематериальным, несущественным.
Религия есть вид опьянения. Это нужно понять, потому что без глубокого опьянения жизнь ваша никогда не будет иметь какого-либо смысла. Она будет оставаться поверхнос­тной прозой и никогда не станет поэзией. Вы будете ходить, но никогда не сможете танцевать, а пока вы не танцуете, вы пропащий человек. Пока вы не танцуете в таком избытке, в таком самозабвении, что вы исчезаете в танце, что танцор исчезает и остается только танец... только тогда. И только тогда сможете вы узнать, что есть жизнь.
Я вспоминаю один случай. Однажды Александр Вели­кий спросил Диогена: «Ты такой ученый, ты так много знаешь. Можешь ли ты сказать мне что-либо о Боге? Что есть Бог?»
Диоген подумал немного и сказал: «Дай мне на это один день».
Александр пришел на следующий день, но Диоген снова сказал: «Дай мне еще два дня». А потом он снова сказал: «Дай мне три дня», а потом четыре дня, пять дней, шесть дней, и так прошла вся неделя.
Александр сказал в раздражении: «Что все это значит? Если ты не знаешь ответа, ты должен был сказать это раньше. Если ты знаешь его, то в чем смысл этой задержки?»
Диоген сказал: «В тот момент, когда ты спрашивал меня, я думал, что знаю. Но чем больше я старался ухватить это, тем больше оно ускользало от меня. Чем больше я думал об этом, тем дальше от меня оно оказывалось. Сейчас я уже не знаю ничего, и единственное, что я могу сказать, так это то, что тот, кто думает, что знает Бога, не знает ничего».
Бога можно познать только тогда, когда вас нет. В этом смысл моих слов «Пока вы не станете пьяным», — потому что тогда теряется ваше эго. Я пьян, я опьянен Иисусом. И когда я буду говорить вам об Иисусе, это будет не об Иисусе. Я не теолог, не христианин, не ученый. Теологи говорят «о», они ходят вокруг да около, они не говорят о главном. Я не собираюсь говорить об Иисусе, я собираюсь говорить устами Иисуса. И когда я говорю об Иисусе, это не значит, что я говорю «о» нем, он, скорее, говорит сам. Я предоставляю ему возможность, я становлюсь проводником. Я всего лишь не препятствую ему. Это единственный способ говорить об Иисусе, или о Будде, или о Кришне. И когда я буду говорить устами Иисуса, я не буду говорить о Христе. Иисус реален, Христос — идея. Иисус конкретен, Христос абстрактен. Иисус — человек вроде вас и меня, из плоти и крови. Его сердце бьется, он смеется, он плачет, он любит, он живет.
Христос — это мертвая, бескровная концепция; в ней нет никакого сердцебиения. Христианство связано с Христом, я же не имею никакого отношения к Христу. Слово «Христос» прекрасно, но оно испорчено, искажено, загрязнено. Вся красота его разрушена. Всякий раз, когда слово используется теологами, оно теряет свое значение, чистоту, невинность -оно теряет свою девственность. Иисус все еще девственен, Христос — испорчен. Христос — это концепция, Иисус -реальность, конкретная реальность.
Послушайте! Я люблю человеческие существа, но не человечество. Человечества не существует. Существуют толь­ко конкретные человеческие существа — кто-то здесь, кто-то там, но это всегда конкретные люди. Человечество — пустое слово. То же самое относится и к Христу. Иисус существует — иногда в Гаутаме Будде, иногда в пророке Мухаммеде, иногда в игроке на флейте Кришне — где-то здесь, где-то там, но это всегда конкретное явление. Христос абстрактен. Он существует только в книгах по философии и теологии. Христос никогда не ходил по земле. Это можно сказать и по-другому: Христос является сыном Бога, Иисус является сыном человека.
Позвольте мне говорить об Иисусе, сыне человека, потому что только сын человека является реальным, пото­му что только сын человека может вырасти и стать сыном Бога. Только человек может вырасти и стать Богом, потому что человек — это семя, источник; Бог является цветением. Бог нигде конкретно не существует. Когда вы расцветаете, появляется Бог — он появляется и исчезает... появляется и исчезает. Когда здесь был Будда, Бог существовал. Когда здесь был Иисус, Бог существовал. Когда Иисус исчезает, Бог тоже исчезает — так же, как исчезает аромат, когда исчезают цветы. Бог не есть что-то конкретное, локализован­ное в пространстве и всегда существующее, иначе бы он не мог быть всегда свежим и молодым — он собрал бы слишком много пыли, он бы запачкался. Он появляется, когда человек осознает свои грехи, когда человек действительно существует. Всякий раз, когда человек существует во всей своей полноте, в эти редкие моменты появляется Бог. Поэтому, если вы придете и спросите меня: «Где Бог?», я не смогу показать вам его. Пока вы не утвердитесь в нем в своем собственном существе, его не будет. Пока вы не станете им, его не будет. Каждый должен осознать его в своем собственном внутреннем храме, в своем собственном сущес­тве. Вы несете его как семя. Только от вас зависит позволить ему расти и стать огромным деревом.
Итак, я буду говорить не о Христе, а об Иисусе. Пусть Христос останется в тюрьмах церквей — там ему и надлежит оставаться. Я хотел бы, чтобы в ваши сердца вошел Иисус. Забудьте про Христа, вспомните об Иисусе. Но происходит как раз противоположное. Люди забыли Иисуса, и их мозги бомбардируются непрерывно в течение двух тысячелетий, им вдалбливается, что они должны помнить Христа. Хрис­тос не может преобразовать вас, потому что между ним и вами не существует никакого моста. Между вами бездна без каких-либо мостов. Но к Иисусу вы ближе. Вы можете назвать «братом» Иисуса, но вы не можете назвать так Христа. И пока вы не почувствуете это глубокое братство, этот мост, как может Иисус оказать вам помощь? Иисус неизмеримо прекрасен — его красота сама по себе является отдельным измерением. Будда прекрасен, но Иисус совер­шенно отличен от Будды. В Будде воплощен совершенно другой тип безмолвия.
Я слышал об одном китайском императоре. При его дворе состояли два великих художника, и между ними всегда было соперничество. Они всегда боролись и конкури­ровали друг с другом, и было почти невозможно определить, кто из них более велик. В своем искусстве они оба были великими мастерами. Однажды император сказал: «Вы сейчас сделаете вот что: вы оба будете рисовать на одну и ту же тему, чтобы можно было решить, кто из вас является более великим, а тема будет такая — "Покой"». Первый художник выбрал очень обычный сюжет: он нарисовал очень спокойное озеро, расположенное далеко в горах, уединенное, тихое, без какой-либо ряби на поверхности. От одного только взгляда на картину хотелось спать. Другой художник попробовал что-то совершенно противоположное: он изобразил грохочущий водопад... белая пена на многие мили вокруг него... и совсем рядом с водопадом очень хрупкая тонкая березка, склонившая свои ветви до самой пены, на березке маленькое гнездо малиновки, и сама мали­новка сидит в своем гнезде — с закрытыми глазами, почти мокрая.
Первый покой является нединамичным: он больше по­хож на смерть, чем на жизнь. В нем не существует противо­положностей. Покой не имеет в себе никакого напряжения; этот опекой» больше похож на отсутствие, чем на присутст­вие. Второй тип покоя является динамичным: «покойным», но не мертвым. Он живой, пульсирующий. Грохот, водопад, огромная активность, и гнездо, и малиновка, тихо сидящая в нем...
Иисус похож на второго художника, Будда — ближе к первому. Конечно, он очень спокоен, но отсутствует проти­воположное, — а без противоположного невозможно создать музыку. У Будды всего одна нота, он не оркестр. У Иисуса противоположные ноты встречаются, сливаются и порожда­ют гармонию, порождают симфонию. Будда спокоен без какой-либо революции. Иисус тоже спокоен, но вокруг него бунт. Об этом следует помнить. Только тогда вы поймете, как проникнуть в самое его сердце. Почему Иисус приобрел такое значение, почему он привлек такое большое количес­тво людей за все эти века? Он имел в себе что-то дикое. Он не сад, он девственная природа. Он грубый, неотесанный, необработанный. Вы прикоснетесь к нему и узнаете. Вы почувствуете его и узнаете. Будда очень культурен, образо­ван. В нем есть нечто из королевского двора. Иисус пришел из деревни, он сын плотника, необразованный, некультур­ный. Он подобен дикой природе: грубый, но живой, бунту­ющий. Поэтому он и привлекателен; поэтому он и трогает сердца миллионов людей. Вы можете понять его. Он больше чем вы, но вы содержитесь в нем. Вы не можете понять Будду. Он больше чем вы, но вас в нем нет. Между вами и Иисусом существует мост. Теперь эти сутры.
И, придя в Отечество свое, учил их в синагоге их, так что они изумлялись и говорили:
откуда у Него такая премудрость и силы?
Не плотников ли он сын? не Его ли Мать
называется Мария, и братья Его Иаков и
Иосий, и Симон и Иуда?
И сестры его не все ли между нами? откуда
же у него все это?
И они раздражались Им.
Никого никогда в такой степени не раздражал Будда; никого никогда в такой степени не раздражал Лао-цзы -никого ничто не раздражало так, как раздражал людей Иисус. Почему? Будда является далекой вершиной. Если вы не можете понять его, как он может раздражать вас? Если вы не можете понять его, как вы можете спорить с ним? Он так далеко, он недостижим. Вы можете, самое большее, покло­няться ему. Поэтому Будде поклонялись, а Иисуса распяли. Появление Будды никого не раздражало. Или люди не понимали его — тогда ничто не оскорбляет, не обижает, не раздражает вас, — или люди понимали его, но тогда они понимали, что он является самой сутью Упанишад, самим воплощением Вед. Он является самой сутью традиции. Во­прос о раздражении, об оскорблении просто не стоял.
Иисус же раздражал людей, он был очень похож на них. Они не могли понять его. Они говорили: «Не плотника ли это сын?» Будда был сыном великого императора, Махавира тоже, Кришна тоже, Рама тоже. Все великие индийские воплощения происходили из королевских семейств. Иисус был первым, кто вышел из дома бедняка. Никто никогда не знал его. И если бы не рождение Иисуса, никто никогда не узнал бы о его семье. У Будды уже была прочная репутация, связанная с именем его семейства, с долгой традицией и механизмом наследования престижа мвласти. Иисус пришел из бедного семейства, не облеченного никакой властью; он почти нищий. Люди не могли понять: «Откуда идет его сила? Откуда идет его мудрость? Разве это ве сын плотника? Разве не его мать зовут Марией?» Люди удивлялись: «Он принад­лежит нашему кругу, и он говорит о Боге. Он принадлежит нашему кругу и говорит: "Я сын Божий". Он принадлежит нашему кругу, он работал в мастерской своего отца, что же вдруг случилось с ним?» Этим он раздражал, оскорблял их; их эго было оскорблено.
Будда всегда был великим. Даже если бы он и не стал просветленным, ему бы поклонялись как императору. Люди всегда склонялись к его ногам. Он всегда был великим и выше их. Когда он был среди людей и отказывался от своего царства, он становился еще более великим, потому что он действительно отказывался от царства. Люди понимают язык денег и не понимают никакого другого языка. Они поклоня­ются вам, если вы имеете деньги, они поклоняются вам, если вы отвергаете деньги. Но они понимают только один язык -язык денег. Если вы ничего не имеете, то вы их не интересу­ете. И если вы ничего не имеете, то как вы можете отвергать, что вы можете отвергать?
Это является самым главным в понимании индийского ума, так называемого индийского религиозного ума. Даже этот ум может понимать только язык денег. Махавира отказался от всего. Священные книги джайнов многократно описывают, от сколь многого он отказался: как много у него было слонов, какмного лошадей, как много колесниц, как много золота, как много драгоценностей. Они все время говорят и говорят об этом. Почему? Зачем ведется этот счет? В действительности же он никогда не был великим королем. Его королевство было очень маленьким, не больше небольшо­го округа. И его отец был не более, чем сборщик налогов этого округа. Поскольку во времена Махавиры Индия была разде­лена на две тысячи царств, его царство не могло быть очень больший. И почти невозможно, чтобы он имел столько слонов, столько лошадей, столько колесниц, так много золота — это преувеличение. Но люди понимают только язык денег. Они все преувеличивают, потому что это единственный способ доказать, что Махавира был очень великим. Если бы он был сыном плотника, никто бы никогда не интересовался им.
Иисус представляет собой революцию в мире религии. Он является первым бедняком, который провозгласил: «Я сын Божий». Он является первым бедняком, кто осмелился заявлять: 4 Я пророк, тиртханкара, аватара». Никогда ранее в истории человечества такого не случалось. Он открыл путь для многих других последователей. Потом то же самое мог делать Мухаммед, потом явился Кабир, потом Ибн-Сина, Нанак, Даду и многие другие. Иисус распахнул ворота — даже бедный человек, которому не от чего отказы­ваться, может отказаться, потому что реальным отказом является не отказ от богатства, а от эго. Реальный отказ заключается не в отказе от богатства, позвольте мне повто­рить это, а в отказе от эго. Это не вопрос отказа от того, что вы имеете, это вопрос отказа от того, чем вы являетесь. Вы можете иметь много и отказаться от всего. Но если эго остается, — а оно может остаться, — то оно может быть удовлетворено тем, что вы обладаете многим, и тем, что вы отказались от многого. И если эго осталось, то вы остаетесь обычным, вы остаетесь поверхностным.
И они раздражались Им. Если бы он был сыном импера­тора, они пали бы к его ногам. Но он был сыном обыкновен­ного плотника, и все в деревне все о нем знали.
Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем.
Великая способность проникновения в суть явления. Почему так много раз случалось, что люди, которые вам ближе всего, вас понимают неправильно? Мы могли бы ожидать как раз обратного — что люди из деревни Иисуса поняли бы его первыми. Прежде чем кто-либо другой мог понять его, Иисуса должны были понять люди из его дома, из его семьи, его родственники. Но этого не случилось. Почему? Чтобы понять это, требуется глубокое проникнове­ние в сущность человеческого эго. Про того, кто очень близок вам, очень трудно поверить, что он вышел за пределы и стал выше вас. Если бы кто-то другой, кто не так близок к вам, превзошел бы вас, вы, возможно, не так беспокоились бы -он так далек от вас, что эго соперничества не возникает. Но если ваш собственный брат ушел, а вы остались позади, — а вы были рождены одними и теми же родителями, вы жили в одном и том же доме, вы учились в одной и той же школе; и ваш собственный брат ушел так далеко, — ваше эго будет задето. Тогда что вам остается делать? Вы чувствуете себя побежденным, вы ощущаете себя проигравшим. Тогда самым легким путем является отрицание того, что он превзошел вас, тогда самым легким путем является доказывать, что он такой же обыкновенный человек, как и вы. Самым легким путем является опровергать его заявление, отрицать его.
Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем. Я бы добавил еще одно: «Ив свое время».
Вы поклоняетесь Будде сегодня, это очень легко. Ника­ких проблем не возникает, потому что между вами дистанция в двадцать пять веков. Вы поклоняетесь Махавире. Во всем мире миллионы людей молятся Иисусу. Эти же самые люди распяли его. Это те же самые люди, которых он раздражал, которые отвергали его. Что же случилось? Между ними дистанция в две тысячи лет. Сегодня ваше эго не чувствует себя раздраженным, вы не конкурируете с ним; он, возмож­но, действительно был сыном Божьим. Но он раздражал своих современников. Однажды он беседовал с людьми в деревне и кто-то спросил его: «Веришь ли ты в Авраама, в основателя иудаизма?» Иисус сказал нечто, что впоследствии оскорбляло слух иудеев. Иисус сказал: «Авраам? Прежде чем появился Авраам, был я». Позвольте мне изложить это иначе. Если христианин придет ко мне и спросит: «Верите ли вы в Иисуса» и я отвечу: «Прежде чем появился Иисус, был я», то они будут раздражены, оскорблены. Они никогда не простят мне этого.
Этот Иисус утверждает, что он есть некто, кто был еще до Авраама. Они знали, что он родился в их деревне, они знали дату его рождения, они знали его отца и мать, его сестер и братьев. Те и сейчас работали в своей мастерской, а этот человек говорит: «Я был до Авраама». Это было слишком — «Нет, его невозможно простить за это». Но то, что он говорил, было правдой, потому что Иисус — это качество, которое не имеет отношения ни к какому конкрет­ному человеку. Это качество, подобное любви. Если вы говорите: «До Авраама была любовь», никого это не будет раздражать, потому что любовь — это не человек. Вы не принимаете ее за конкретную личность, вы принимаете ее за качество. Иисус является качеством огромной любви. Иисус является качеством огромной способности восприятия, ви­дения, глубокого осознавания. Иисус является качеством, -но для того, чтобы увидеть это качество, вы должны отбро­сить свое эго. Только тогда вы сможете видеть, иначе ваше эго станет шорами на ваших глазах и видеть будет почти невозможно.
Несколько дней назад я читал историю жизни Честер­тона. Всю свою жизнь он прожил в Лондоне. Однажды он приготовился к путешествию, к длительному путешествию; все было упаковано, все было готово. Друг спросил его: «Куда ты собираешься?» Честертон ответил: «Я собираюсь в Лондон». Друг сказал: «Остряк, я что-то не понимаю. Что ты имеешь в виду? Мы ведь в Лондоне, так куда же ты собираешься?» Честертон ответил: «Я собираюсь в Лондон через Париж, через Бомбей, через Токио, через Нью-Йорк, потому что я так долго жил в Лондоне, что мои глаза затуманились и я не могу видеть, где этот Лондон, что представляет собой Лондон».
Когда Иисус стоит прямо перед вами, вы не можете видеть его. Вы должны будете идти «через» — через Ватикан, через Рим, через священников, проповедников и церкви. Только тогда будете вы в состоянии увидеть, кто есть Иисус. Когда Иисус стоит перед вами, его присутствие раздражает, оскорбляет вас. Раздражает само его существование, его высота, его глубина. Вы чувствуете, что потерпели пораже­ние. Вы чувствуете, что вы еще не жили. Вы чувствуете, что вы еще не любили. Вы станете его врагом. По отношению к Иисусу есть только две возможности: либо вы следуете за ним, либо вы становитесь его врагом. Вы не можете оставать­ся нейтральным, вы не можете оставаться безразличным. Либо, если вы можете отбросить свое эго, вы следуете за ним — тогда вы делаете прыжок, вы плывете вместе с ним; либо, если вы раздражены, вы становитесь его врагом, вы станови­тесь недругом и начинаете уничтожать его. Поскольку само его присутствие является оскорбительным, вы начинаете уничтожать его.
После того как Иисус был распят, с души иудеев свалился тяжкий груз. Вы почувствовали облегчение. Он был постоянным напоминанием о том, что вы потерпели неудачу, он был постоянным напоминанием о том, что вы не жили, он был постоянным напоминанием о том, что вы были пустыми, полыми внутри, что вы не реализовали себя. Современники не могли понять его. Очень редкие люди — редкие, потому что могли отбросить свое эго, — могли понять, что есть Иисус. Но даже их видение всегда было неустойчивым, даже их видение всегда было не очень уверенным, даже их видение всегда было в колебании и сомнении. Даже те, кто следовал за ним, следовали за ним с большим сомнением в нем.
...понудил Иисус учеников Своих войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону... И... Он взошел на гору помолиться наедине.
Он всегда так поступал: всякий раз после общения с массами, с толпой, он должен был оставаться один для молитвы и медитации. Почему? Если вы медитировали, вы поймете. Те, кто медитировал со мной, поймут, что раз вы начали медитировать, то очень хрупкое, очень тонкое качес­тво сознания появляется в вас. Начинают раскрываться цветы неведомого — это очень тонкое явление. И если вы побывали в толпе, вы что-то теряете. Всякий раз, когда вы возвращаетесь домой из толпы, вы представляете из себя нечто меньшее, чем было до выхода из дома. Что-то утеряно, какой-то контакт разрушен. Толпа тянет вас вниз, она имеет свою собственную силу гравитации.
Если вы живете в той же самой плоскости, вы можете не чувствовать этого. Тогда нет никаких проблем, тогда вам нечего терять. Более того, если вы живете в толпе, вместе с толпой, на одной и той же плоскости, то когда вы один, вы испытываете беспокойство. Когда вы с людьми, вы чувствуете себя хорошо и счастливо. Ваша уединенность становится печалью, ваша уединенность является не уединенностью, а одиночеством; вы потеряли других. Когда вы один, вы не один, потому что вы не здесь. Здесь присутствует только желание быть с другими — это и называется одиночеством. Всегда помните о различии между уединенностью и одиночес­твом. Уединенность является вершиной переживаний челове­ка. Одиночество является долиной, низиной. Уединенность имеет в себе свет, пламя. Одиночество является темным и скучным. Одиночество имеет место тогда, когда вы нуждае­тесь в других; уединенность имеет место тогда, когда вы наслаждаетесь самим собой.
Всякий раз, когда Иисус общался с толпой, и особенно тогда, когда он пребывал в своем родном городе, он просил своих учеников удаляться на другой берег озера и входил в состояние полной уединенности. Даже ученикам не позволя­лось быть рядом с ним. Это была его постоянная практика, он был искусен в ней. Всякий раз, когда вы бываете в толпе, вы бываете инфицированы ею. Вам нужно ,подняться на большую высоту, чтобы очистить себя, вам необходимо побыть одному, чтобы снова стать свежим. Вы нуждаетесь в том, чтобы побыть наедине с самим собой, чтобы вам снова собраться воедино, чтобы снова стать центрированным, уко­рененным. Всякий раз, когда вы общаетесь с другими, они выталкивают вас из вашего центра.
И... Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один.
Ничего не сказано о его молитве, ничего не сказано о том, что он делал там, — одно только слово «помолиться». Здесь совсем не имеется в виду какая-то молитва. Достаточно быть в молитвенном настроении. Когда вы что-то говорите, это не молитва. Перед Богом или перед Существованием вы должны быть просто уязвимым, восприимчивым — это и есть молитва. Вы ничего не говорите. Наоборот, вы должны слушать — что Существование хочет сказать вам? Так что если вы собирае­тесь молиться, не говорите ничего. Бог всегда знает, что вы собираетесь сказать. Это глупо, это нелепо. И что вы можете сказать, что вы должны говорить? Все это вздор. Все, что вы говорите, есть не что иное, как желания, требования и, в конечном счете, жалобы. А молитва с жалобами — это не молитва; молитва с глубокой благодарностью — вот что такое молитва. Нет нужды говорить что-либо, вы можете просто молчать. Молитва — это не разговор, это слушание.
Итак, ничего не говорится о том, что делал Иисус в своей уединенности. Просто говорится «помолиться наедине». Он уходил от всех, он оставался один. Это и есть молитва — быть одному, когда не ощущаются другие, когда другие не стоят между вами и Существованием, когда вы уязвимы, открыты, когда легкий ветерок Бога может беспрепятственно прохо­дить через вас. Это очищающее переживание. Это омолажи­вает вашу душу. Это удаляет всю пыль, которая обычно накапливается в вас. Быть с Богом просто означает быть одному. Вы можете упустить самое главное — если вы начинаете думать о Боге, то вы не один. Если вы начинаете что-то говорить Богу, то в своем воображении вы создаете другого. И тогда ваш Бог ничего не делает — он просто ваша проекция. В этой проекции все другие, которых вы когда-либо знали: там будет ваш отец — всякий раз, когда вы обращаетесь к Богу словом «Отче», будет присутствовать ваш отец как часть вашей проекции. Молиться — это не значит говорить что-либо. Это просто безмолвие, откры­тость, это готовность слушать — это слушание. И нет никакой необходимости верить в Бога, потому что это тоже проекция. Единственная потребность заключается в том, чтобы быть одному, чтобы иметь возможность быть одному, — и тогда вы немедленно с Богом. Всякий раз, когда вы один, вы с Богом. Говорить "с Богом» не совсем верно, потому что это подра­зумевает, что здесь присутствуете и вы, и Бог. Лучше было бы сказать, что всякий раз, когда вы один, присутствует Бог, присутствует молитва, а вас нет.
Молитва — это тот аромат, который появляется всякий раз, когда вы готовы к уединенности. Она возникает всегда, когда вы не боитесь остаться наедине с самим собой. Что-то раскрывается внутри вас подобно лотосу, и этот лотос находится в гармонии со всем, что вас окружает. Вы раство­ряетесь, вы встречаетесь с окружающим и сливаетесь с ним, границы исчезают. Бог есть, вас нет.
И... Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один.
Почему вечером? Почему не раньше? Потому что уединение требует больших приготовлений... он должен был отбросить все впечатления, которые он накопил за весь день, пребывая среди людей, в толпе... он отбросил все впечатле-лия... пыль... к вечеру он остался один, к вечеру он достиг состояния, когда не шевелится ни единая мысль; он достиг состояния, когда пламя сознания не давало никакого дыма. К вечеру он стал центрированным, к вечеру он вошел в глубокий покой внутри себя — он вернулся домой.
А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный.
.. -А ученики должны были перебраться на другой берег. А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный. Это притча, иносказание. Иисус один или, другими словами, Иисус со своим Богом. Иисус пребывает вне времени и пространства, но его ученики плывут с одного берега на другой. Другой берег означает Бога, запредельное.
А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный.
А ветер в этом мире всегда противный, а море всегда волнуется, потому что это море желаний, потому что это море невежества. И ветер всегда противный, потому что это море конкуренции, ревности и ненависти, море насилия и агрессии — ветер всегда противный. Иисус вне этого мира, один, центрированный, но его ученики изо всех сил стараются перебраться на тот берег.
В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю.
Это прекрасная притча. Христиане полностью утеряли ее смысл, потому что они думали, что это исторический факт, они думали, что Иисус действительно шел по воде. Он не был чародеем. Он был обыкновенным человеком. И это притча, иносказание, а не историческое событие. Из-за этих христиан Иисус выглядит нелепо; он попал в дурную компанию.
В четвертую же стражу ночи.» Что означает эта четвер­тая стража ночи? Это время, когда ночь является наиболее темной, когда ночь является подобной бездне, это самая темная часть ее. Учитель может помочь ученику только тогда, когда ученик достигает четвертой части ночи, самой ее темной части. Эта самая темная часть всегда была известна мистикам как темная ночь души. Иисус учился у мистиков, которых называли ессеями. Они говорили, что в своем паломничестве к Богу каждый должен пройти через самые темные часы ночи: через темную ночь души. И в четвертую стражу ночи, в самое темное время, Иисус пошел к ним.
Вы можете обратиться за помощью к своему учителю только тогда, когда вы сделали все, что могли. Если вы ленивы или если вы ничего не сделали, то учитель не сможет вам помочь. Помощь становится возможной только тогда, когда вы приближаетесь к темнейшим часам своей ночи, за пределами которых вы больше ничего не можете сделать, где вы ощущаете себя полностью беспомощным, где вы подвешены между жизнью и смертью — только тогда возможна помощь. Помощь возможна только тогда, когда вы беспомощны. Если вы продолжаете думать, что вы все еще можете сами помочь себе или что вы все еще сами управляете своей жизнью, то учитель не нужен вам. Только на определенной стадии, когда вы чувствуете, что абсолютно неспособны делать что-либо — вы просто в хаосе, управление собой потеряно, вы полностью беспомощны, — только тогда становится возможной помощь учителя.
В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю.
И, конечно же, Иисус идет по морю, по морю желаний, по морю невежества, по морю эго. На Востоке понимают иносказания. Один из величайших учителей дзэна Лин-чи говорил: «Иди, но не позволяй воде прикоснуться к твоим ногам». Человек должен жить в мире, но не погрязнуть в мире — он должен идти по миру, а не тонуть в нем. Иисус не является эскапистом, он не бежит от мира. Он идет по морю, он живет внутри этого мира, но он не позволяет воде прикоснуться к своим ногам. Это то, что мы на Востоке называем «жить как лотос». Лотос живет в воде, но вода не может прикоснуться к нему — на нем могут быть даже капли росы, но они никогда не прикасаются к цветку, между ними остается зазор. Стать цветком лотоса — вот смысл этой притчи.
В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю.
Эта притча о внутреннем смятении человека, о внутрен­нем хаосе в человеке, о его противоречивом уме, о внутренней борьбе при переходе на другой берег. Она не имеет никакого отношения к озеру в Галилее. Это все элементы внутреннего мира — это не события, случившиеся во внешнем мире, это стадии процесса внутреннего роста.
И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали.
Это и мой жизненный опыт; это случалось множество раз. Вот почему я говорю, что это иносказание. Кто-то, кто тесно работает со мной, растет, находится в состоянии темной ночи своей души. Он нуждается в моей помощи, и я иду к нему, но он трепещет, он начинает бояться. Много раз я говорю своим ученикам: «Если я иду к вам, не бойтесь». Тогда они смеются, им кажется, что это шутка. Но когда я приближаюсь к ним, они страшатся этого, они не могут поверить, что я пришел. Они могут поверить во что угодно, но не могут поверить, что я пришел, потому что это выше их понимания.
И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; это привидение.
Как мог Иисус идти по морю? Это, по-видимому, приви­дение.
...и от страха вскричали.
Даже к своему учителю вы относитесь со страхом, а не с любовью, потому что любовь верит, а страх — нет. Любовь есть доверие, страх есть недоверие. В этот момент ученики показали, что их доверие только на поверхности. Если Иисус пришел в их внутренний мир, они не могут поверить в это, они не могут доверять ему.
...и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь.
Это я, не бойтесь. Будьте в хорошем расположении духа. Но вы забыли, как быть в хорошем настроении, вы забыли, как быть блаженным, вы забыли, как быть счастливым. Вы знаете только агонию, вы знаете только страдание, вы знаете только ад. Небеса вам кажутся сновидением, мечтой, уто­пией, чем-то, что существует лишь в ваших надеждах, но не в реальности.
Иисус говорил: «Будьте в хорошем настроении! Будьте счастливы! Я пришел к вам. А вы кричите от страха! Танцуйте! Празднуйте! Это я! Не бойтесь — как минимум, не бойтесь. Если вы не можете танцевать, если вы не можете праздновать, если вы не можете петь песни, приветствовать меня, то хотя бы не бойтесь; будьте в хорошем расположении духа». Это нужно понять.
Когда ученик находится в состоянии самых темных часов ночи, он приобретает возможность притягивать к себе энергию учителя. Он заработал ее, но он может получить ее только в том случае, если он в правильном расположении духа. Если он проделал тяжелую работу, если он работал с использованием всей своей энергии, будучи полностью вовле­ченным в эту работу, то он заслужил, чтобы учитель пришел к нему. Это необходимое, но не достаточное условие. Если он будет бояться, он снова упустит. Если он будет бояться, когда учитель пришел, когда он нужен, то из-за этого страха контакт станет невозможным. Будьте в правильном располо­жении духа. Энергия может быть передана только в том случае, если вы находитесь в настроении счастья, если вы приветствуете ее, если вы готовы принять ее: как невеста, ожидающая жениха, как возлюбленная, ожидающая люби­мого, — полное ожидание, как если бы вся ваша энергия превратилась в ожидание. Будьте в хорошем расположении духа, потому что без этого учитель вряд ли сможет вам помочь. Он будет стоять рядом, и его рука будет готова ухватиться за вашу руку, но при отсутствии хорошего распо­ложения духа ваша рука будет отсутствовать.
Так что прежде всего: ученик должен быть в работе всецело, не воздерживаясь ни от чего; его отдача должна быть абсолютной. Вы должны войти в это без какого-либо страха за последствия и без ожидания каких-либо результатов. Вы должны сделать прыжок, вы должны осмелиться сделать это. Учитель является вызовом, а ученик — рискующим. Учитель является призывом, а ученик — тем, кто осмелился идти в темноту. Он услышал зов — он не очень уверен в направлении, потому что темно, — но он услышал зов. Он начинает двигаться ощупью. Когда вы сделали все, что могли, и сверх этого ничего нельзя сделать, то немедленно становится до­ступной помощь учителя. Но и тогда вы можете упустить. Много раз вы зарабатывали эту возможность и упускали ее, потому что пока вы не будете в хорошем расположении духа, энергия будет возвращаться назад. Будьте хозяином, будьте в хорошем расположении духа. К вашим дверям подошел гость; примите его с любовью и благодарностью.
Петр сказал Ему в ответ: Господи! Если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде.
Только один ученик из двенадцати, только один — и этот тоже не абсолютно уверен. Этот Петр стал краеугольным камнем христианской церкви. Он колебался, сомневался, требовал доказательств, но он делал хотя бы это. Другие одиннадцать оставались в трепете и страхе. Слово «петр» имеет значение «скала». Раньше его звали Симоном. Иисус назвал его Петром, скалой. И Иисус сказал своим ученикам: «Я назову его Петром, потому что он станет основанием великого семейства, которое я намереваюсь создать, станет самим фундаментом церкви».
Петр сказал Ему в ответ: Господи! Если это Ты...
Здесь присутствует «если». Даже для величайшего из учеников остается «если». «Если это Ты» — ему нужны какие-то доказательства. Это самое большое ваше несчастье, но это так: даже тогда, когда у вас достаточно доказательств, ваш ум не удовлетворен. Он продолжает спрашивать снова, снова и снова. Они видели много чудес, случавшихся вокруг Иисуса, они слышали его, они всматривались в него, они восприни­мали его любовь, они следовали за ним в неизвестные части Бога. И все же Петр говорит: «Если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде. Пусть это будет доказательством. Если это действительно ты, то сделай это чудо: повели мне придти к Тебе по воде. Если я тоже смогу ходить по воде, то только тогда я поверю в тебя».
Он же сказал: иди.
...Очень простое слово, безусловное, без каких-либо «если» или «но». Таков Иисус. Он просто говорит: «Иди»- Вы просто вглядитесь в простоту этого слова, ни за ним, ни перед ним нет ничего.
Он же сказал: идиЛ, выйдя, из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу.
Если вы слушаете учителя, вы можете пройти по воде. Мир есть море. Если вы слушаете учителя, то вам может быть дан ключ. И ключ так же прост, как слово «иди*; к нему не присоединено никаких условий. Иисус ничего не говорит, только: «Иди». И Петр пошел, пошел по воде.
Но, видя сильный ветер, испугался...
Даже уже идя по воде, самостоятельно идя по воде, он все еще сомневается. Я сталкиваюсь с такими проблемами каж­дый день. Люди приходят ко мне и говорят: «Все стало прекрасно спокойным: медитация нарастает, гнев исчез, секс стал такой далекой вещью, как будто никогда мне не принад­лежал. Но правда ли все это или я все это воображаю?» Они приходят ко мне и говорят: «Мы разговариваем со своими Друзьями, и они говорят: "Остерегайся. Этот человек гипно­тизирует тебя"». Это их собственное переживание: что они стали более спокойными, что гнев исчез, что секс все в меньшей степени является хозяином, а во все большей степени — слугой, они могут использовать этого слугу каждый день, в них не возникает против секса никакого протеста, они не сражаются с ним! Но они становятся подозрительными -возникает сомнение; «Не воображаю ли я? Не загипнотизи­рован ли я? Не вижу ли я все это во сне?» Они не могут поверить даже в то переживание, которое случается с ними. Как они смогут поверить, что это случается с кем-то другим? Петр шел по воде, но не мог поверить самому себе. Он, должно быть, думал: «Это, возможно, всего лишь сновидение, или, возможно, этот парень разыгрывает какой-то трюк».
Но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня.
И в тот же момент, когда он стал сомневаться, он начал тонуть... потому что спасает вера, спасает доверие. Раз в вас вошел страх, вы начинаете тонуть. Это зависит от вас. Если вы доверяете, вы можете перейти через все моря в мире -утонуть невозможно. Даже вода не прикоснется к вашим ногам; ваши ноги превратятся в лотос. Но если вы начинаете бояться, то немедленно — не пройдет и доли секунды — вы начнете тонуть. Сомневаться — это- и значит тонуть. Вера спасает, сомнение топит.
Но. видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился?
Откуда и почему приходит это сомнение? Вы шли по воде самостоятельно и даже тогда не смогли довериться? Маловер­ный — ваша вера очень мала, но даже эта малая вера могла свершить такое чудо. Петр шел по воде — не очень далеко, всего несколько шагов. Но сделать по воде несколько шагов достаточно — если вы можете сделать один шаг, то вы можете пройтр и весь океан. Маловерный... вера была очень малень­кой, и все же чудо свершилось. Достаточно малого семени веры, и вы становитесь огромным деревом божественного переживания, становитесь цветением предельного. И если это возможно при наличии малой веры, то что можно сказать про большую веру, про полное доверие? Если есть полное доверие, то немедленно это семя превратится в дерево; не будет никакой задержки по времени. Задержка по времени сущес­твует, потому что вера мала, задержка по времени существу­ет, потому.что вы не можете поверить в это прямо сейчас. Если вы можете поверить в это прямо сейчас, то мир исчезает и остается только Бог. Океан исчезает. Вы на ровной земле, потому что мир есть не что иное, как сон. При наличии сомнений сон продолжается; при наличии доверия вы внезап­но пробуждаетесь.
Я слышал один анекдот. Один человек пришел к знаменитому врачу, потому что страдал от меланхолии, печали, депрессии, отчаяния. Врач осмотрел его — у него все было в порядке. Врач сказал: «Я не вижу никаких неполадок в вашей нервной системе и не собираюсь предлагать вам никаких лекарств. Сейчас в городе дается представление, в котором принимает участие один чело­век, Гримальди. Он комедиант. Пойдите и позвольте этому комедианту помочь вам рассмеяться. Если вы сможете смеяться, ваша меланхолия исчезнет, ваша деп­рессия исчезнет; это поможет вам больше, чем любое лекарство, потому что с вашей нервной системой все в порядке. Есть только одна вещь, которую вы забыли: как смеяться. Вы просто забыли язык смеха, вот и все. Вы должны научиться смеяться, вот и все. Не требуется никакого лечения. Пойдите на представление Гримальди».
Человек сказал: «Боже мой, я ведь и есть Гримальди!»
То же самое происходит и в вашем случае. Вы просто забыли язык того, как быть божественным. Вы — боги.
Беседа 2
Принимай себя таким, каков ты есть, и принимай всецело, безусловно
12 декабря 1975 г., Пуна
Много раз я испытываю чувство вины, потому что не могу принимать Вас на веру.
Никогда не используйте слово «вина». Само слово вызы­вает неправильные ассоциации, и раз вы используете его, вы пойманы ими. Чувство вины не является естественным явлением: оно создается священнослужителями. С помощью чувства вины они эксплуатируют человечество. Вся история псевдорелигий содержится в слове «вина»: это самое отравля­ющее слово. Остерегайтесь его; никогда не используйте его, потому что в вашем бессознательном уме оно также пустило глубокие корни. Вы не сможете найти животное, которое испытывало бы чувство вины: животное просто существует. Оно не имеет никаких идеалов, оно не имеет никакого коварства; оно существует, оно просто существует. Оно не имеет перед собой никакого идеала совершенства, которого нужно достичь, поэтому животное является прекрасным, невинным, чистым.
Идеалы все портят. Раз вы имеете идеал, который нужно достигнуть, то вы никогда не будете в покое, вы никогда не будете дома, вы никогда не будете удовлетворены. Неудовлет­воренность следует за идеалами как тень, и чем больше вы не удовлетворены собой, тем более невозможным становится достичь идеала: это порочный круг. Если же вы не недоволь­ны собой, если вы принимаете себя таким, каков вы есть, то идеала можно достичь немедленно. И я подчеркиваю слово «немедленно»: без какой-либо временной задержки, непос­редственно в данный момент, здесь и сейчас вы можете осознать, что вы совершенны; это не есть нечто, что должно быть достигнуто в будущем, это то, что вы всегда носили с собой. Совершенство заложено в вашей природе — вы совер­шенны.
В этом различие между псевдорелигией и подлинной религией. Псевдорелигия утверждает, что вы должны быть совершенны, и порождает чувство вины, потому что вы не являетесь совершенным. Это порождает принципы морали, потому Что вы не совершенны; это порождает глубокое страдание, постоянные колебания и страх, потому что вы не совершенны; это порождает преисподнюю и небеса. Если вы станете совершенным, вы получите в награду небеса; если вы не станете совершенным, то наказанием для вас будет ад.
Подлинная религия утверждает, что вы уже совершен­ны, что вам не надо такими становиться. Вы не можете быть несовершенным, потому что то, что идет от Бога, не может быть несовершенным. Если Бог создал мир, то как он может быть несовершенным? И если вы произошли от Бога, то как вы можете быть несовершенным? Вы — боги; это ты, таттва-маси. И это есть осознание, понимание, а не достижение; это не есть нечто, что можно сделать. Если вы безмолвны, то в тот же момент вы осознаете: вы совершенны. И раз вы осознали то, что вы совершенны, вы живете совершенно, потому что все, что бы вы ни делали, идет от вас, возникает в вас.
Поэтому, пожалуйста, никогда не используйте слово «вина»: это слово опасно, это слово в течение веков вводило вас в заблуждение. Если вы не можете принимать меня на веру, если вы не можете понять меня, пусть так и будет; прекрасно. Это, возможно, и не нужно, это, возможно, не ваша потребность. Вы жаждете, тогда вы ищете воду. Воз­можно, вода ищет вас, а вы не испытываете жажду. Так что же в этом плохого?
Помните: если вы не можете воспринимать меня, то значит так и должно быть. Это значит, что вы не на той стадии, когда вы нуждаетесь во мне. Не создавайте никакой вины. Когда вы будете нуждаться во мне, вы будете воспри­нимать меня, иначе и быть не может. Каждое состояние является правильным; каждая стадия является правильной — каким бы вы ни были, это правильно; и в чем бы вы ни нуждались, вы будете способны к восприятию этого. Когда ваша потребность возрастет, ваша восприимчивость тоже возрастет. Не прыгайте вперед; не старайтесь преодолеть самого себя. Тогда вы будете в очень глупом состоянии ума, тогда вы будете причиной своих собственных страданий, и тогда вы будете испытывать чувство вины. Нет ничего в мире такого, из-за чего человек мог бы испытывать чувство вины.
Принимайте себя таким, каким вы являетесь, и прини­майте всецело, безусловно. Вы такой, каким Бог хотел видеть вас — в точности такой. Именно таким вы нужны здесь в данный момент. Не старайтесь измениться. Сама попытка изменения является глупой, потому что кто должен изме­ниться? Изменяться будете вы. Сама попытка является глупой, потому что вы стараетесь вытащить себя при помощи шнурков от ботинок. Вы можете прыгнуть немного, но вы снова окажетесь на той же самой земле — и в еще худших условиях, потому что появится чувство вины: вы не преуспе­ли, вы потерпели поражение.
Если вы уж приехали сюда, то научитесь от меня, как минимум, одному — тотальному приятию. И тотальное приятие само по себе принесет вам трансформацию: в этом его прелесть. Когда вы принимаете самого себя, вы начинаете движение — это не означает, что вы прикладываете для этого усилия, это не означает, что вы подгоняете реку, это не означает, что вы сражаетесь, — вы просто течете вместе с жизнью. Куда бы она ни вела — это является целью. Я не ставлю перед вами никаких целей. Я не даю вам никаких идеалов.
Все ревнители совершенства являются невротиками. Само стремление стать совершенным является навязчивой идеей — оно порождает неврозы, оно порождает некоторый род безумия. Тогда вы никогда не будете иметь здоровую психику. Нормальная психика заключается единственно в том, чтобы принимать себя таким, как есть. Не осуждайте, не судите. Не создавайте стандартов и критериев для суждения. Внезапно вы поймете, что вы начали двигаться, что река течет. И река достигает океана сама по себе — нет нужды подгонять ее силой. Чем больше вы стараетесь изменить себя, тем больше вы забираетесь в порочный круг. И тогда появля­ется чувство вины; а когда вы испытываете чувство вины, вы чувствуете себя осуждаемым, а когда вы чувствуете себя осуждаемым, жизнь превращается в ад. Ада нигде нет — он появляется при неправильном отношении к жизни. Тогда вы живете в аду, тогда вся ваша жизнь превращается в кошмар.
Отбросьте этот кошмар. Начните жить и плыть по течению — в состоянии глубокого всеприятия. И куда бы вы ни двигались, не беспокойтесь, потому что Бог везде. Чего бы вы ни достигли, не беспокойтесь: он везде. Вы не можете упустить его. Как вы можете упустить его? Это невозможно. Вы можете все время забывать про него, но упустить его невозможно — он в вас, он везде; только он и есть. Но когда вы по тому или иному поводу создаете идею вины, вы создаете промежуток между собой и им; тогда вы окружены своей собственной темнотой. Отбросьте это слово «вина», помните всегда, что оно является слишком сильнодействующим.
Только вчера я читал о Рембранте. Он был уже стар и работал над одним из своих величайших произведений -«Урок анатомии». В конце дня он очень устал и выглядел очень изнуренным. Его ученик сказал: «Учитель, вы выгля­дите очень опустошенным, уставшим». Рембрант как бы ожил внезапно и сказал: «Опустошенным? Нет, никогда. Исчерпанным, да. Но не опустошенным». Ученик не мог понять разницы. Он сказал: «В словаре говорится, что оба слова имеют одно и то же значение». Рембрант ответил: «Забудь про словарь, я говорю о своем переживании: «опус­тошенный» означает «растраченный, пустой, неудовлетво­ренный». «Исчерпанный» означает «расцветший, завершен­ный, исполнившийся, удовлетворенный». Вот в чем разница!
Не говорите, что вы испытываете чувство вины; никогда не используйте неправильных слов. Отбросьте это понятие вины, и вместе с виной вы отбросите христианство; вместе с виной вы отбросите индуизм; вместе с виной вы отбросите джайнизм; вместе с виной вы отбросите весь тот вздор, что накопился вокруг вас. Вы тотчас станете религиозным — но не христианином, не индусом, не мусульманином. Отбросьте понятие вины, и вы станете религиозным. Сохраните поня­тие вины, и тогда вина будет иметь много оттенков — она продается на рынке во многих формах и с разными этикет­ками: индуизм, христианство, ислам, джайнизм, буддизм. Нет никакой вины... и внезапно вы принимаете Существова­ние, а Существование принимает вас. Глубокое согласие, глубокое доверие возникает между вами и целым. Если я и учу чему-то здесь, если это вообще можно назвать учением, то это учение является весьма простым: быть самим собой, никогда не стараться быть кем-то другим. Если вы не можете понять меня, то в этом нет ничего плохого, вы в этом просто не нуждаетесь. Когда возникнет потребность, это случится. Если вы понимаете что-то, в чем пока не нуждаетесь, то это может представлять опасность. Пусть все случается тогда, когда оно является необходимым; пусть все идет своим естественным путем.
Я говорю так много, и я говорю это такому большому числу людей — все вы не находитесь на одной стадии, на одной ступени. Кто-то из вас молод, кто-то стар; молодые еще не видели жизни, не познали ее разочарований — старые уже знают разочарования ее. Когда я говорю, что жизнь является страданием, старые поймут меня, но молодые так или иначе будут чувствовать, что они не принимают этого. Но это естественное явление — как вы можете принять это? Здесь могут быть дети, я могу говорить о чем-то чрезвычайно серьезном, но дети не могут понять этого — им, скорее, хотелось бы поиграть и попрыгать. Но так и должно быть; в этом нет ничего плохого. Где бы вы ни были, нет никакого способа быть где-то в другом месте; вы можете быть только здесь. Будьте здесь. Если вы попытаетесь быть где-то еще, вы не сможете осуществить это. Наоборот, вы упустите то, чем вы могли бы быть. Так что будьте, где бы вы ни были; все, что вы можете понять, понимайте, все, что вы можете принять, принимайте и двигайтесь, плывите по течению. Может так случиться, что вы слушаете меня сегодня, а поймете лишь много лет спустя. Если вы слушаете, то сказанное мною останется подобно семени — оно будет ждать своего времени, своего сезона: оно будет ждать периода созревания. Не беспокойтесь об этом. А если вы начнете испытывать чувство вины, то вы создадите в своей душе такое смятение, что даже это семя может быть потеряно.
Я не священник. Я не хочу, чтобы вы испытывали чувство вины. но священник существует на вашем чувстве вины. Чем больше вы испытываете чувство вины, тем боль­шую силу набирает священник, потому что у него есть средство, чтобы помочь вам, чтобы избавить вас от этого чувства вины. Сначала он порождает в вас чувство вины, а затем дает вам средство, чтобы избавиться от него. Сначала он создает болезнь, а потом продает от нее лекарство.
Я отрубаю сами корни болезни. Я здесь не для того, чтобы продавать вам какое-либо лекарство, а для того, чтобы рассказать вам, как обрубить сами корни болезни. Так что запомните: каждая стадия является правильной, каждая стадия является необходимой. Пройдите через каждую, не пытайтесь перепрыгивать через ступеньки.
Можно ли развивать доверие искусственно?
Искусственно развиваемое доверие не будет доверием; оно будет фальшивым, оно будет неискренним. Все, что развивается искусственно, остается поверхностным, потому что все культивируемое является продуктом деятельности ума. Доверие, так же как и любовь, невозможно развивать искусственно; вы не можете научить человека, как любить. Опасными будут те дни, когда человека будут учить, как любить, поскольку они выучат урок, они будут в точности повторять его — это будет технологично, но это не будет идти от сердца.
Все, что является глубинным, должно выходить само по себе. Так что же можно делать? Я понимаю ваш вопрос. Что же тогда делать? Единственное, что можно сделать, — это удалить препятствия. Доверие невозможно воспитывать; препятствия же вполне возможно удалить. Когда нет ника­ких препятствий, оно приходит, оно течет. Доверие невоз­можно развивать искусственно; сомнения же могут быть отброшены.
Поэтому следует понять сомневающийся ум, сам меха­низм сомнений, причину сомнений. Следует понимать, поче­му вы сомневаетесь, потому что сомнения являются препят­ствием. Когда сомнения исчезают, внезапно появляется дове­рие. Оно всегда было здесь. Просто обломок скалы перекрыл путь, и фонтан не мог извергаться. Вы приходите в этот мир с доверием. Каждый ребенок рождается с доверием, каждый ребенок является доверчивым, так что доверие нет необходи­мости культивировать искусственно. Так рождаются все люди: с встроенным доверием. Вы есть доверие.
Но постепенно ребенок выучивается сомневаться. Мы учим его — общество, семья, школа, университет — все учат его сомневаться. Потому что, если вы не можете сомневаться, вы не сможете быть очень умным и хитрым; если вы не сомне­ваетесь, вас нельзя будет оставить в этом мире конкуренции: вы будете уничтожены. Так что сомнению нужно обучать; и раз вы обучаетесь ему, то постепенно вы забываете о доверии. Оно остается глубоко внутри вас, но вы не можете добраться до него — слишком много препятствий. Вы не можете куль­тивировать его; ему невозможно научить. Единственное, что вы можете сделать, это обратить процесс — вы учились сомневаться, а теперь разучитесь делать это.
Доверие было здесь, доверие здесь, доверие будет здесь. И все, что должно делаться, должно делаться с сомнением; с доверием ничего не нужно делать. Почему вы сомневаетесь? Почему вы так боитесь — ведь сомнение означает страх? Всякий раз, когда вы любите кого-нибудь, вы не сомневае­тесь, потому что страх исчезает. Когда вы любите, страха нет. Но когда вы не любите, вы сомневаетесь; когда вы не знаете человека, вы сомневаетесь в еще большей степени; в чужес­транце вы сомневаетесь в еще большей степени. Всегда, когда есть страх, появляется и сомнение. По своей сути сомнение есть страх. Если вы пойдете еще глубже, то сомнение есть смерть, потому что вы боитесь смерти. Вам кажется, что все стремятся убить вас; кругом сражение, всеобщая конкурен­ция, все стараются оттолкнуть вас в сторону, стащить вас с престола. Сомнение есть смерть.
Нужно понять весь механизм сомнения. Что нужно делать? Почему человек боится смерти? Вы никогда не знали смерти. Вы, возможно, видели, как умирает кто-либо другой, но вы никогда не видели смерти. Когда кто-то умирает, действительно ли вы уверены, что он умирает — или он просто исчезает в каких-то других мирах? Сомнение не имеет оснований, страх не имеет оснований — все это просто предположения ума. Когда кто-то умирает, думаете ли вы, что он умирает, или просто исчезает в другом мире, или перемещается в другую плоскость жизни, или перемещается в другое тело? Вы должны будете узнать это в глубокой медитации. Когда мышление прекращается, вы внезапно понимаете, что вы отделены от своего тела.
Поэтому я не говорю, что сначала нужно доверять; я говорю, что сначала нужно медитировать. В этом различие между медитацией и молитвой. Люди, которые обучают молитвам, говорят: «Сначала должно быть доверие, иначе как вы можете молиться?» Доверие необходимо как основное условие, иначе как вы можете молиться? Если вы не верите в Бога, как вы можете молиться? Я учу медитации, потому что медитация не требует веры, доверия в качестве основного условия. Медитация является наукой, а не суеверием. Меди­тация предполагает экспериментирование со своим умом — он слишком полон мыслей; мысли можно рассеять, облака можно рассеять, вы можете достигнуть пустого неба своей внутренней сущности. И это не требует никакого доверия -только немного отваги, немного усилий, немного смелости, немного настойчивости и упорства, немного терпения, но никакого доверия. Вы не верите в Бога? Это не препятствие для медитации. Вы не верите в существование души? Это не препятствие для медитации. Вы не верите ни во что? Это не препятствие. Вы можете медитировать, потому что медита­ция просто говорит о том, как идти-во внутренний мир: есть ли там душа — не имеет никакого значения; есть ли там Бог — не имеет никакого значения.
Определенным является одно: вы существуете. Будете ли вы существовать после смерти или нет — не имеет никакого значения. Имеет значение только одно: непосредственно в данный момент вы существуете. Кто вы? Войти в это и есть медитация: войти глубже в свою собственную сущность.
Может быть, все вокруг нас является временным; может быть, вы не вечны; может быть, смерть обрывает все: мы не ставим перед собой ничего, во что вы должны были бы верить. Мы говорим только, что вы должны экспериментировать. Просто попробуйте. Однажды это случится: мыслей больше нет, и внезапно, когда мыслей больше нет, вы становитесь отделенным от своего тела, потому что мысли являются мостом между вами. Посредством мыслей вы присоединены к своему телу; мысли — это связующее звено между вами. Внезапно эта связь исчезает — вы здесь и тело здесь, но между вами — бездна. Тогда вы знаете, что тело умрет, но вы умереть не можете.
Это не догма, это не символ веры, это переживание -самоочевидное. В этот день смерть исчезает; в этот день сомнение исчезает, потому что теперь вам не нужно защи­щать самого себя. Никто не может уничтожить вас; вы не уничтожаемы. Тогда возникает доверие и переполняет вас. А быть в состоянии доверия — значит быть в состоянии экстаза; быть в состоянии доверия значит быть Богом; быть в состо­янии доверия — значит быть исполнившимся, значит быть удовлетворенным.
Итак, я не говорю о том, что доверие нужно искусственно культивировать. Я говорю, что нужно экспериментировать с медитацией. Попробуйте взглянуть на это под другим углом. Сомнение означает рассуждения. Чем больше мы сомневаем­ся, тем больше мы думаем. Все великие мыслители являются скептиками — должны быть скептиками. Скептицизм порож­дает мышление. Когда вы говорите «нет», возникает мышле­ние; если вы говорите «да», то все кончено, не нужно никаких рассуждений, никаких размышлении. Когда вы говорите «нет», вы обязаны думать. Мышление является отрицаю­щим. Сомнение является основной необходимостью для мыш­ления. Люди, которые не могут сомневаться, не могут и думать; они не могут стать великими мыслителями. Таким образом, большие сомнения означают больше мышления, а больше мышления означает больше сомнений. Медитация — это способ выйти из состояния мышления. Если облака мыслей исчезают и процесс мышления прекращается хотя бы на мгновение, вы получаете некоторое представление о своем существе.
Один из величайших мыслителей Запада, Декарт, ска­зал: «Я мыслю, следовательно существую». Cogito ergo sum. А Декарт является отцом современной западной философии. «Я мыслю, следовательно, существую». Опыт Востока явля­ется совершенно противоположным. Будда, Нагарджуна, Шанкара, Лао-цзы, Чжуан-цзы будут смеяться, они будут очень смеяться, если услышат изречение Декарта, потому что сами они говорят: «Я не мыслю, следовательно, я сущест­вую».
Потому что только тогда, когда мышление прекращает­ся, человек познает, кто он есть. В состоянии сознания без думания человек осознает свое существо, причем не мышле­нием, а отсутствием мышления. Медитация — это состояние без мышления; это усилия по созданию состояния без мыш­ления. Сомнение есть ум. Говорить «сомневающийся ум» неправильно; это повторение, тавтология — ум и есть сомне­ние; сомнение и есть ум. Когда сомнения исчезают, ум исчезает; или, когда ум исчезает, сомнения исчезают. А тогда внутри возникает самоочевидная истина, вершина света, вечность, безвременность; тогда возникает доверие.
Прямо сейчас как вы можете доверять? Прямо сейчас вы не знаете, кто вы такой, — как вы можете доверять? А вы спрашиваете: «Можно ли развивать доверие искусственно?» Никогда. Никогда не пытайтесь культивировать его. Многие делали эту глупость. Тогда они становились фальшивыми, неподлинными, псевдо. Лучше говорить «нет», но искренне, потому что при этом имеется возможность — благодаря искренности — однажды стать подлинным человеком, говоря­щим «да». Но никогда не говорите «да», если это не возникает изнутри и не переполняет вас.
Весь мир полон псевдорелигиозных людей: церкви, храмы, гурудвары, мечети полны религиозных людей. И разве вы не видите, что мир является абсолютно нерелигиоз­ным? При таком огромном количестве религиозных людей мир является нерелигиозным. Как может случиться такое чудо? Все являются религиозными, а итогом является нере­лигиозность. Религия является фальшивой. Люди культиви­ровали доверие. Доверие стало верой, а не переживанием. Их учили верить; их не учили знать — вот где человечество упустило главное. Никогда не верьте. Если вы не можете доверять, то лучше сомневаться, потому что благодаря сомне­нию рано или поздно появится возможность; потому что вы не можете вечно жить в сомнениях. Сомнение является недомоганием; это болезнь. В сомнении вы никогда не почув­ствуете себя удовлетворенным; в сомнении вы всегда будете чего-то опасаться, в сомнении вы всегда будете оставаться в страдании, вы всегда будете разделены и нерешительны. При наличии сомнения вы всегда будете оставаться в кошмаре; поэтому рано или поздно вы начнете искать способ, как преодолеть его. Поэтому я утверждаю, что лучше быть атеистом, чем теистом, псевдотеистом.
Вас учили верить — с самого детства ум каждого реб